ЮНОСТЬ — ХРИСТУ

Преподобный Порфирий Кавсокаливит (в миру Евангелос Баирактарис; 1906 –1991) – священнослужитель, великий подвижник, с детских лет подвизавшийся во славу Божию и стяжавший многочисленные дары Святого Духа: дар пламенной молитвы, прозорливости, духовного рассуждения. Он мог исцелить больного одним прикосновением руки, духовным зрением мог видеть глубины земли и наблюдать за событиями, происходящими за тысячи километров. Когда речь зашла о духовных дарах старца Порфирия, преподобный Паисий Святогорец сказал: «У него цветной телевизор, а у меня только черно-белый». И добавил: «Таких, как старец Порфирий, Бог посылает в мир раз в 200 лет». Старец Порфирий Кавсокаливит прославлен в лике преподобных в 2013 году. Предлагаем Вашему вниманию отрывок из автобиографии преподобного, где он рассказывает о своих детских годах.

Я происхожу из деревни Святой Иоанн

Святой Иоанн – деревня на Эвбее. Оттуда я происхожу. Мои родители были бедняками, поэтому мой отец покинул деревню и уехал в Америку. Там он работал простым рабочим на строительстве Панамского канала. Мы, крестьянские дети, трудились с малых лет: поливали сад, огород, ухаживали за скотиной, бегали повсюду, куда нас посылали взрослые.

Я с малого возраста пас животных в горах. Я был наивным и застенчивым. В школу я походил лишь в первый класс и почти ничему не научился, потому что учитель болел. Там, где я сторожил овец, я по слогам прочитал житие святого Иоанна Каливита. Тогда мной овладело пламенное желание уйти из мира и стать монахом. Хотя я никогда не видел ни монаха, ни монастыря, не знал ничего.

Когда мне исполнилось семь лет, мать послала меня в Халкиду на работу в один магазин. В то время в магазинах продавали все: скобяные изделия, ключи, винты, замки, веревки, а также сахар, рис, кофе, перец и все то, что сейчас есть в лавке бакалейщика. Магазин был большой. Там уже работали два паренька. Когда я пришел, все стали мною распоряжаться, и я делал то, что мне говорили. Все отдавали мне приказания, и я носился повсюду. Между тем ребята устроились поливать цветы хозяйки на балконах. Они ходили по очереди через день. Когда пришел я, они навалили на меня все – и уборку, и цветы. Однако я не подозревал ничего плохого. Все исполнял и ходил туда, куда меня посылали.

Однажды, подметая магазин, я заметил на полу, около собранной мною кучи мусора, рассыпанный кофе. Там было штук пятнадцать немолотых зерен. Я наклонился, собрал их на ладошку и пошел, чтобы бросить их в мешок с кофе. Хозяин находился в своем кабинете, стены которого были из стекла, и увидел это. Он позвал меня:

– Ангел, – так меня, маленького, все называли. – Поди сюда!

Я подошел к нему.

– Что у тебя в руке?

– Кофе, – говорю. – Я нашел зерна на полу и собрал их.

Он стал звать:

– Тасос, Аристос, Яннис, Иоргос!!!

Один был на складе, другой еще где–то. Но так как хозяин кричал, то пришли все. Тогда хозяин открыл мою руку,

– Вы видите? – спросил их. – Что это?

– Зерна кофе, – отвечают.

– Где ты их нашел, Ангел?

– Они были разбросаны по полу, – говорю я, – я собрал их и пошел бросить в мешок с кофе.

Хозяин прочитал им целое нравоучение. Что там происходило! Там было мотовство и транжирство. Разбрасывали все то тут, то там…

– С сегодняшнего дня вы установите очередь и на поливку цветов, и на все другое, – сказал хозяин. – Одну неделю – Аристос, другую – Тасос, третью – Ангел.

Хозяева любили меня и хорошо ко мне относились. – вспоминал старец Порфирий . – Они приглашали меня наверх, к себе домой, чтобы я пел им те тропари, которые знал. Они по своей доброте часто брали меня туда. Они оценили тот мой поступок.

Через два года я уехал в Ширей; чтобы работать в магазине одного из своих родственников. Магазин находился на холме, на улице Цамаду. Это была бакалея вместе с таверной. Каждый день туда приходило много народу за покупками, и часто клиенты оставались, чтобы перекусить и выпить в таверне. Ночевал я наверху, в мансарде.


В недра души моей я погрузил желание стать пустынником

Однажды в лавку зашли два старичка. Они попросили у меня две сардинки и половину ока 2 вина. Я им сразу принес. Один старик говорит другому:

– Где найдешь то вино, которое я пил на Святой Горе! Такого вина я не находил нигде.

– Ты был на Святой Горе? – спрашивает другой.

– Да, однажды уехал со своей родины, с острова Митилини, из Каллони, и приехал на Святую Гору. Там мы и пили моноксилитское вино. Что это было за вино!

Тот спрашивает его снова:

– Ты уезжал туда, чтобы подвизаться?

– Да, хотел стать монахом, но не смог, не выдержал. Как я раскаивался потом в том, что не остался там!

Я слушал их разговор внимательно, потому что задолго до них заходили какие–то монахи и раздавали брошюрки. В одной из них было написано о жизни святого Иоанна Каливита, о котором я читал по слогам, когда пас овец в своей деревне, как я уже вам говорил. Его житие я прочитал снова на мансарде при свете карманного фонарика, прочитал с трудом, потому что был почти неграмотным. Жизнь святого так воодушевила меня, что я захотел подражать ему. Но о Святой Горе я не знал ничего. Между тем старичок продолжал: – Я хотел подвизаться и ушел. Как хорошо было там! Я видел подвижников, пустынников, святых людей, которые старались стяжать любовь к Богу, подвизались в пустыне в посте, злостраданиях и молитвах. Но я оставил все это и вернулся в мир, где впутался в тысячу мучений. Я всегда вспоминаю о том и жалею, что не остался там, а впал здесь в миру в такие муки, связанные с заботой о семье, детях, в такую суету, страдания, что трудности жизни поставили меня на колени. И я постоянно вспоминаю то время…

Старики вскоре ушли, но мои мысли остались там, на Святой Горе, о которой рассказал один из них. С того момента мною овладело горячее желание уехать туда. Меня не оставляла мысль, что я смог бы осуществить свою мечту – подражать святому Иоанну Каливиту.

Старец Порфирий вспоминал:

Через два дня старик пришел вновь. Он жил по соседству. Я подхожу к нему и втайне от других спрашиваю:

– Расскажи мне, кир Антоний, как хорошо там, вверху, на Святой Горе?

– А–а, ты все слышал тогда? Нет. Сейчас я не могу тебе ничего рассказать…

Кир – по–гречески господин, уважительное обращение к старшим.

И ничего мне не сказал. Ушел. Я же не мог думать ни о чем другом. В глубине души я решил стать пустынником. Но как? Я не знал, как попасть на Святую Гору. У меня не было денег. Да я и не представлял, что сказать хозяину.

Когда кир Антоний снова пришел в лавку, я тайно от других спросил его о Святой Горе, и тогда он рассказал мне все. Но как, однако, я мог бы туда удалиться? Что бы я сказал?


Охотник за Любовью Христовой

Целыми днями я был унылый и задумчивый. Хозяин заметил это, подходит ко мне и спрашивает:

– Почему ты такой? Что с тобой происходит?

И тогда я вынужден был солгать! – сокрушался старец Порфирий .

Я сказал, что узнал от одного моего земляка, когда выходил из лавки за продуктами, что мать моя больна, и я бы хотел поехать повидать ее. Хозяин поверил мне, дал денег на билет, продукты для матери и с сочувствием проводил меня.

Я побежал на корабль и отправился на Святую Гору! Моя мечта начала сбываться. Корабль проходил через Халкиду, через Волос, а потом через Салоники. Но когда корабль отошел недалеко от берега, меня охватила печаль. Я хотел достичь своей цели, но боялся и жалел своих родителей, которые, не зная, где я, стали бы беспокоиться. Я не выдержал и, когда корабль пристал к Лимне Эвбейской, спустился с него и на другом корабле вернулся обратно в Пирей.

Там я пришел к своим хозяевам и сказал, что мать моя выздоровела. Я продолжал работать, как и прежде. Но не совсем так, как раньше. Я был задумчив, все время молился, ел мало, делал поклоны. От такой жизни я похудел, изменился.

– Что с тобой, Ангел, – спрашивали меня, – что с тобой? Мы видим, каким ты стал задумчивым и очень худым, дитя. Мы любим тебя и хотим, чтобы ты был здесь, но, может быть, ты хочешь поехать к родителям?

– Да, – говорю я им, – хочу поехать.

– Езжай, если хочешь, повидайся с ними и, когда приедешь, найди нам для магазина какого–нибудь хорошего юношу, такого, как ты.

Они снова дали мне денег, продуктов, сладостей, какие–то бутылки с ликером «Пиперман», иного чего еще другого. Хозяин привел меня на корабль и купил мне билет до Халкиды.

Это был корабль, который шел в Халкиду, затем – Эдипсо, Волос, Салоники, Святая Гора, Дафни. Корабль назывался «Афины». Я поднялся. Корабль отошел от пристани. Была ночь, когда мы отплывали. Шли всю ночь. Пришли в Халкиду. Когда корабль остановился, матросы закричали: – Кто в Халкиду? Кто в Халкиду? Я – молчок, не говорю ничего, притаился в углу и молчу. Корабль отчалил от халкидской пристани. Однако когда мы прибыли в Эдипсо, матросы нашли меня, потому что проверяли билеты.

– Почему ты не сошел в Халкиде? – спросили меня.

– Я спал, – отвечаю.

– И что теперь? – спрашивают меня. – Ты должен заплатить.

– У меня мало денег, – говорю им.

– Ну, ладно, – согласились они.

И оставили меня так, без денег. Тогда деньги–то были такие – пятаки да двугривенные. А у меня едва–едва набралась бы одна драхма.

Когда в Волосе мы спустились на берег, меня охватила великая тоска. Я все плакал и плакал. Я думал, что навсегда уезжаю из мира, что родители меня потеряют и будут горевать. Думал о своих братьях и сестрах. Мне перехватило дыхание, и я решил вернуться обратно.

В Волосе корабль простоял несколько часов и отошел от пристани, дал гудок и взял курс на Салоники. Я остался на причале, потому что хотел вернуться обратно. Ночью я поднялся в горы, плакал и молился.

На другой день я нашел корабль, который шел по тому же направлению – на Салоники. Поднялся на него. Но так как деньги у меня закончились и потому не было билета, я спрятался на корме, чтобы меня не согнали на берег. И вот матросы спросили у меня билет. У меня его не было, и они стали ругаться на меня.

Я сидел на лавочке по левому борту и смотрел на море.

Я произносил один ирмос, которому научил меня отец, церковный певчий. Этот ирмос поют в родительскую субботу. В ирмосе этом сказано: Житейское море воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостивее. Я говорил: «Боже мой, жизнь – это бурное море, и я, путешественник по этому бурному морю, прошу Тебя, чтобы Божественный Твой промысел управил меня в пристань, где бы безмолвствовала душа моя, в пристань, где есть Ты, Мир». Я произносил эти слова, скорее же тихо–тихо пел и плакал, потому что у меня было глубокое чувство того, что я оставил мир, то есть своих родителей.

Да и какое мне было дело до мира, он меня не волновал совершенно. Только родители. Я был маленьким и помнил лишь родителей и скорбел о том, что оставил их.

Наступил полдень. Люди обедали на палубе. В то время было так. Сидели семьями. Напротив меня была женщина с мужем и тремя детьми. Я сидел и смотрел на море. В какой–то момент ко мне подходит женщина, потому что пришли матросы и спрашивали мой билет, которого у меня не было: увидев, что я – нищий ребенок, поворачивает меня за плечо и дает мне кусок хлеба, на котором три связки мелкой рыбешки – камсы. Раньше их связывали по три штучки такой травкой, веничной соргой, и поджаривали на сковороде. Рыбешки связывали, пропуская травку через глазки, обваливали в муке и жарили. Не знаю, делаете ли вы так. Я поблагодарил ее:

– Спасибо, большое спасибо!

Несколько других женщин, которые сидели рядом, похвалили ее:

– Браво, очень хорошо! Как ты догадалась? А нам в голову не пришло.

Но она, повернувшись к ним, говорит:

– На таких детей, на беспризорников, не надо обращать внимания и что–нибудь давать им. Но что же делать? Мы же люди.

Я, бедненький, услышав слово «беспризорник», в душе обрадовался, потому что подумал, что я и правда беспризорник. Я стал скитальцем ради любви Христовой и просил:

– Христе мой, спаси меня, управи меня!

Прибыли в Салоники. Сошли с корабля. Я не знал, куда идти. Пошел в храм Святого Димитрия, приложился. Встал на колени и плакал, прося святого помочь мне доехать и стать пустынником. Это было моей мечтой. Потом я поднялся высоко на холм и пришел к небольшой церковке – часовне. Она была закрыта, но снаружи стояла лавочка. Там я провел всю ночь. Я много плакал, хотел снова вернуться домой, к родителям. Для меня это было искушением. Три раза я возвращался назад. Когда я рыдал, я произносил и слова молебного канона к Богородице, которому меня научил мой отец. «Не презри моление мое, полезно сотвори», – повторял я и плакал.

Так и заснул….

Забыл сказать, что подарки, которые дали мне с собой хозяева, когда я отправлялся якобы домой, я раздал каким–то солдатам на корабле. Раздал шоколадки, бутылки с розовой водой и «Пиперманом» и таким образом разгрузился. Они недоумевали, почему я все это отдаю – ведь я был маленьким, – но взяли.

Итак, как я вам уже сказал, я заснул возле часовенки. Проснулся утром, спустился к морю, сел на корабль – не выдержал искушения – и снова вернулся в Пирей. Что сказать, долгая история! – улыбался старец Порфирий.

Читать автобиографию преподобного на сайте Азбука веры

Мое крещение

Баба Феня была моей бабушкой со стороны папы.

Наши родственники со стороны мамы тоже были репрессированы. Ее дедушка, Яким Черемискин, был выслан из Кировской области на север Пермского края со всей семьей. Только когда он умер, его домочадцам разрешили вернуться домой.

Мои родители учились в советской школе, воспитывались атеистами и, став старше, в церковь не ходили. Меня они крестить не стали, но у меня была баба Феня. Когда мне исполнилось четыре года, бабушка попросила своих детей собрать у нее всех некрещеных внуков: там были я, мой брат, двоюродные братья и сестры.

Она пригласила священника, и всех нас окрестили на дому. Батюшку звали Александр Передернин. Он был в желтой, блестящей ризе и, как мне запомнилось, весь светящийся.

После крещения баба Феня почти каждое воскресенье водила нас с братом причащаться. Мои родители хоть и были тогда еще не воцерковлены, не запрещали ей ходить с нами в храм.


Как я на Рождество поклоны клала

Примерно через год, когда мне было пять лет, со мной произошел такой случай. Наступило Рождество, и бабушка привела нас в храм. Я была в белом платье. Нас, детей, поставили впереди, перед солеей. И я всю службу делала поясные поклоны. Моя тетя сказала:

– Настя, не кланяйся так часто.

Но меня это не остановило, и я продолжала ревностно класть поклоны.

Когда пошли ко кресту, священник меня похвалил:

– Молодец! Хорошо молилась!

Положил епитрахиль мне на голову и прочитал молитву.

Мое детское искушение

Я стала верующим человеком благодаря бабушке, ее наставлениям. У меня никогда не было в душе сомнений в существовании Бога.

Правда, один раз у меня случилось искушение. В классе третьем одноклассница укорила меня в том, что я верю в Бога, и сказала, что Его нет.

Я вдруг поймала себя на мысли, что снова молюсь, и тогда поняла, что не верить в Бога я просто не смогу

Ее слова подействовали на меня, как отрава, вползли в детскую душу, затаились там, и я решила, что с этого дня не буду больше молиться. И действительно утром не стала молиться, как обычно это делала. Но когда вечером потеряла что-то очень нужное, тут же встала на колени и усердно стала просить, чтобы Господь помог мне найти потерянную вещь. И вдруг поймала себя на мысли, что я снова молюсь. Тогда поняла, что не верить в Бога я не смогу.

Мой первый приезд в Казанскую Трифонову пустынь

В храм я ходила сначала с бабушкой, потом нас с братом водил папа. На службу надо было идти в воскресенье утром, а нам, подросткам, так хотелось поспать подольше! Но жалко было обижать папу, и мы шли. На обратном пути чувствовали полученную благодать и уже не жалели, что рано встали.

Наш город Лысьва находится по соседству с Чусовским районом, и многие наши земляки ездили и ездят в обитель на Митейной горе. Впервые в монастырь я попала, когда мне было 14 лет, и сразу почувствовала присутствующую здесь благодать. Приезжали мы всей семьей летом и, конечно, ходили на источники. Там я исцелилась от одной болезни.

После школы в Лысьве я поехала в город Нижний Тагил и поступила в педагогический институт на учителя труда. В Тагиле прожила пять лет и все эти годы ходила в храм.

Ответ на молитву

В Скорбященском монастыре Нижнего Тагила в те годы настоятельницей была игумения Кирилла (Суворова; 1950–2011). Она молилась за меня и всегда звала в свою обитель. Во время учебы в институте после занятий я трудилась там на послушаниях, но сердцем чувствовала, что это не мое место.

Светская жизнь меня не привлекала, но я еще не могла понять, каков Божий Промысл обо мне

Общаясь с игуменией Кириллой, отцом Владимиром и другими священниками, я постепенно пришла к мысли, что можно уйти в монастырь. Светская жизнь меня не привлекала, но я не могла еще принять окончательное решение, понять, каков Божий Промысл обо мне.

Тогда я стала просить Бога, чтобы Он устроил мою жизнь по Своей воле. И после горячей молитвы как-то внутренне в душе почувствовала ответ, что надо идти в монастырь, тем более что мне там всегда так нравилось. И я поняла, что это мое призвание и окончательное решение.

Как я поступила в монастырь

Мне предложили поехать посмотреть, как живут в Ново-Тихвинском монастыре города Екатеринбурга. Но я думала, что если идти в обитель, то только в Верхне-Чусовские Городки, в Казанскую Трифонову пустынь.

На третьем курсе я съездила туда и попросила разрешения у духовника, игумена Савватия (Рудакова), остаться здесь сразу и навсегда. Но батюшка ответил, что надо поступить так, как благословят родители. А они попросили меня довести дело до конца и закончить учебу в институте. Я вернулась в Тагил.

На пятом курсе игумения Кирилла подарила мне книгу с письмами схиигумена Саввы (Остапенко; 1898–1980), старца Псково-Печерского монастыря. Я читала ее. И когда до защиты диплома осталось всего два месяца, очень затосковала по монастырю на Митейной горе.

Открыла книгу и вдруг прочитала такие строки: «Потерпи, осталось два месяца. Я даже знаю, как тебя зовут – Настенька». Такой чудесный совет подбодрил мой дух.

Я закончила учебу в 2001 году и сразу приехала в монастырь.

Читать полностью материал Ольги Рожнёвой «О ВЫБОРЕ МОНАШЕСКОГО ПУТИ, ПРЕПЯТСТВИЯХ И ИСКУШЕНИЯХ, ПОМОЩИ БОЖИЕЙ И ЕЖЕДНЕВНЫХ ЧУДЕСАХ Истории инокини Серафимы (Цветовой)» на сайте Православие.ру

Когда преподобные наши Антоний, Феодосий и Никон подвизались в пещере, достойным игуменом монастыря стал блаженный Варлаам. Происходил он от благородных и христолюбивых родителей — был сыном Иоанна, первого боярина князя Изяслава, и жены его Марии, внук славного и храброго Вышаты, правнук Остромира — воевод. Он сиял в юности своей и телесной крепостью и душевной чистотой. Сильно возлюбил он тех преподобных отцов, так что захотел жить с ними и бросить все в жизни этой, не вменяя ни во что славу и богатство. Его устрашило слышанное им среди прочих слов слово Господне: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24). И вот он пришел однажды к преподобному Антонию и открыл ему свою мысль, говоря: «Хотел бы я, отче, если Богу угодно, быть иноком и жить с вами». Отвечал ему старец: «Хорошо желание твое, чадо, и мысль твоя исполнена благодати, но смотри, чтобы богатство и слава мира этого не возвратили тебя назад. Ибо (по слову Господню) никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9:62).

И тогда, сняв с себя боярскую одежду, положил ее пред ногами преподобного Антония и также поставил пред ним нагруженных коней, говоря: «Это, отче, все сокровища, прелесть мира этого, делай с ними, что хочешь, а я «от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа…» (Флп. 3: 8), и хочу жить с вами в этой пещере, и уже не возвращусь в мой дом». Преподобный же Антоний сказал ему: «Подумай, чадо, кому обещаешься ты и чьим хочешь быть воином. Ибо невидимо предстоят Ангелы Божии, принимая обещания твои. Смотри, как бы отец твой, придя сюда с великой силой, не увел бы тебя против воли, и мы не будем в состоянии тебе помочь; ты же явишься пред Богом лжецом, отметником Его». Отвечал ему блаженный: «Верую Богу моему, отче, что, если мой отец захочет и мучить меня, я не вернусь к мирской жизни, и только прошу тебя скорее постричь меня».
Тогда преподобный Антоний приказал блаженному Никону постричь его и облечь в монашескую одежду; и тот, сотворив обычные молитвы, постриг блаженного Варлаама и облек его в монашеские одежды.

Когда боярин Иоанн узнал, что его любимый сын постригся в иночество в пещере, он разгневался на преподобных и, взяв много слуг, напал в пещере на то святое стадо и всех разогнал. И выволок оттуда сына своего Варлаама, сорвал с него святую мантию и бросил. Отец приказал связать ему руки и одеть его в ту одежду, и так идти ему через город в дом. А он, горя истинной любовью к Богу, по пути увидев навозную кучу, сейчас же вошел в нее, с помощью Божией сбросил с себя одежду и своими ногами попирал ее в навозе, попирая с ней и злые помыслы лукавого врага. Когда они вошли в дом, отец велел ему сесть рядом с ним за стол, а он, хотя и сел поневоле, но не ел ничего и сидел, поникнув головой. После окончания еды отец отпустил его в его покои, приставив слуг сторожить его, чтобы он не ушел, а жене его велел украсить себя всякими украшениями, чтобы прельстить блаженного, и служить пред ним. Истинный же угодник Христов Варлаам, войдя в одну из комнат, сел в углу. А жена его, как было ей приказано, расхаживала пред ним и просила его сесть на ложе своем. Он, видя неистовство жены и поняв, что отец поручил ей прельстить его, начал молиться не переставая, в тайне сердца своего, Всемилостивому Богу, чтобы Он спас его от этого искушения. Он пробыл на том месте три дня, не вставая с него, не принимая отца, не надевая одежду и терпя на себе власяницу. Преподобный же Антоний и бывшие с ним в пещере сильно печалились о нем и молились за него Богу.

Бог услышал молитву их, ибо «Взывают [праведные], и Господь слышит, и от всех скорбей их избавляет их» (Пс. 33. 18) и, видя терпение и смирение блаженного, обратил жестокое сердце отца его на милость к сыну своему. Когда слуги доложили отцу, что уже четвертый день блаженный не вкушает пищи и не одевается в одежду, сжалился над ним отец, и, боясь, чтобы не умер он от голода и холода, призвал его, и, нежно простившись с ним, отпустил в пещеру. И было тогда удивительное явление — слышался великий плач, рыдание и вопль, как о мертвом. Отец и мать плакали горько о сыне, так как лишились его, жена неутешно рыдала о муже, что разлучилась с ним; рабы и рабыни с воплем стонали о господине, что он покинул их, и так все со слезами провожали его. Блаженный же Варлаам, как птица, избавившись от сети ловцов, вскоре дошел до пещеры. Увидев его, преподобные отцы возрадовались великой радостью и прославили Бога, что Он услышал их молитвы о нем.

Когда число братии в пещере умножилось до двенадцати, преподобный Антоний, зная великую душу Варлаама, поставил его вместо себя игуменом, а сам, так как привык жить один, не вынося суеты и молвы, переселился на другой холм, который под новым монастырем, и, выкопав там пещеру, поселился в ней, упражняясь в безмолвии и беседуя всегда с Единым Богом. Преподобный Варлаам, приняв начальствование, стал подвизаться еще в больших трудах.

Источник: Официальный сайт Киево-Печерской лавры

В воскресенье, 14 ноября, исполнилось 90 лет Георгии (Щукиной), почетной игуменье Горненского монастыря. В этом же году отметили 30-летие ее игуменства на Святой Земле. Скольких паломников из России и всего православного мира игуменья Георгия встретила тут, утешила своим ласковым обращением, словами любви, этой знаменитой в ее исполнении песней: «Сердцу милый, вожделенный / Иерусалим, Святейший град…». Но не все знают, каким многоскорбным и трудным был её путь. Сегодня мы попросили игуменью Георгию рассказать о своей жизни и выборе монашеского пути.

«Возьми меня, Господи»

– Как Господь в обитель приводит, к монашеству?

– Надо, чтобы было призвание к монашеству. Кто-то хочет замуж выходить, а другая себя Господу посвятить желает. Здесь, в этом мире, все преходящее, надо позаботиться о вечной жизни. У монахов все же правило с поклонами, послушание в монастыре, – все условия: спасай только душу. Как говорят: одни приходят в монастырь жить, а другие спасаться. У первых все не так: и трапеза на та, и келлия им не подходит, и послушание не такое: «этого не умею», «плохо себя чувствую» или «не моя череда» – и такое можно услышать. А этого монахиня или послушница не должны говорить. Такие не по призванию пришли в обитель. А та, кто знает, зачем пришла в монастырь, – ради спасения свой души, ради Царства Небесного, ради будущей жизни, – может – не может, умеет – не умеет, ее череда – не ее, какая келлия, какая трапеза, – ей все хорошо. Она знает только: «Благословите, помолитесь», – и побежала на послушание. У нее и душа спокойна, и совесть спокойна, и Господь дает утешение и молитву. У таких все: ей, Богу содействующу! – как при постриге говорится. И никаких претензий, – вот эти точно спасающиеся.

Сама я, когда еще была в миру, очень любила проповеди священников в храме. А какие же у нас тогда батюшки были! Сильно их слово воздействовало на душу! Однажды священник на Рождество такое проникновенное слово сказал о том, что все что-то дарят Господу Родившемуся только что... «А мы что принесем?» – спросил он. «Боженька, Господи, что я тебе принесу? Я такая грешница, у меня ничего нет доброго. Я хочу Тебя любить и Тебе хочу себя посвятить. Возьми меня, Господи», – говорю...

Все время, куда ни приду, к Казанской Божией Матери или к святителю Николаю, я всех батюшек просила: «Помолитесь, помолитесь, я так хочу в монастырь!» А они мне отвечали: «Должна быть воля Божия, надо знать ее и благословение на монашество получить». – «От кого, – спрашиваю, – получить благословение?..» Слушала я так проповеди, слушала, а там все про подвижников рассказывали, как они себя Богу посвятили… И мое желание уйти в монастырь становилось все больше и больше. Мне тогда едва 16 исполнилось. Кто же такую отпустит, и кто же такую возьмет?

Тетушка моя и слушать ничего такого не хотела, глубоко верующая была, но все твердила: «Я тебя взяла из детдома не для того, чтобы в монастырь отпустить. Меня похоронишь, потом куда хочешь иди – хочешь замуж, хочешь в монастырь, это уже да будет воля Божия».

«С Богом гряди!»

– Тогда же в России вообще уже не было женских монастырей. Это только какой-то особый Промысл Божий привел в обитель?

– Без Промысла Божьего ничего в жизни не происходит. Ходила я тогда в Никольский храм, где чудотворный образ святителя, я там всегда акафисты помогала петь, вроде у меня голосенок прорезался и слух. Батюшки меня уже знали, и алтарницы тоже знали, что у меня желание в монастырь уйти. Я всех просила помолиться, чтобы как-то смягчилось сердце моей тетушки. Однажды алтарница сказала мне, что надо бы у владыки взять благословение. Ленинградским архиереем тогда был будущий Патриарх Алексий I (Симанский). Она меня так взяла как-то за руку и привела к владыке, потому как он тогда в Никольском соборе жил. Владыка Алексий расспросил меня и дал свое благословение на монастырскую жизнь. Я и его попросила помолиться, чтобы Господь смягчил моей тете Мотеньке сердце, – «Потому что она никак, – говорю, – не хочет отпускать...». – «Да будет воля Божия!» – сказал владыка и благословил меня съездить к старцу высокой духовной жизни, который в Вырицах живет.

Владыка Алексий расспросил меня и дал благословение на монастырскую жизнь

Поехала я туда, а там народу столько! Старец болен – никого не принимает… Вышла его келейница, а ей записочки все передавали, у кого какая проблема, а она потом ответ старца сообщала. И вот, она подошла ко мне и спрашивает: «А ты чего?» У меня никакой записочки запасено не было… «Я из Ленинграда… – отвечаю, – и у меня очень серьезный вопрос». Через несколько минут она вдруг возвращается, берет меня за руку и ведет прямо в домик к отцу Серафиму. Те, кто в очереди были, роптать стали, они-то там давно уже, а я вот только приехала, и почему меня провели?..

Захожу, а батюшка Серафим лежал на одре, и так был похож на преподобного Амвросия Оптинского! Знаете, есть такая известная литография, где преподобный лежит на подушке. И вот, я опустилась на коленочки, плачу и ничего сказать не могу... А он и спрашивает: «Ну, что, деточка?» И сам меня стал расспрашивать. Я отвечаю на все вопросы. А про монастырь боюсь даже и заикнуться: «Ну, кто я такая? – думаю. – В монастыре жили такие подвижники, а я кто?» Но батюшка дальше сам беседу ведет, наводящие задавая вопросы, тут уже я и не выдержала: «Батюшка, я так в монастырь хочу!» А он тут же и подхватил: «Вот-вот! Матерь Божия тебя избрала, и ты должна жить в монастыре». И показывает так рукой на фотографию, что на стене у него висела: «Вот твой монастырь». Я вглядываюсь сквозь слезы, и – как солнце: это Пюхтица! И краем сознания уже слышу: «А тетушка твоя пусть ко мне приедет, я с ней поговорю!» – сказал батюшка Серафим. Так меня и благословил: «С Богом гряди. Господь тебя избрал, воля Божия есть. Так Господу угодно и Матери Божией. С Богом гряди!».

«Царица Небесная Сама здесь Хозяйка»

– Матушка Георгия, а тогда же молодежь вообще в монастыри не пускали. Это же вообще еще было время репрессий?

– Про то, что творилось в стране, про лагеря, где людей массами уничтожали именно за веру, конечно, говорили. К моей тете Моте приходили ее подружки. Одна сидит плачет, другая плачет, потому что кого-то взяли, кого-то на Соловки отправили или даже расстреляли. Но для меня это уходило на второй план сознания, у нас много тогда бед было… С 15 лет я стремилась в монастырь, – и всё.

– А в монастыре тогда власти давали спокойно жить? Не преследовали?

– Жизнь сестер в Пюхтице, не сказать, чтобы была легкой. Тогда еще ни рабочих и никакой помощи не было. Сестры все сами делали: и пилили, и кололи дрова, и косили, и стога на лошадках возили – ни машин, ни тракторов, ничего не было. В хлебной стояла огромная квашня, втроем месили. Так же и в просфорной. Руки, как от мороза, краснели – так много приходилось раскатывать тесто. Помимо всех других послушаний, надо было запасти дров в хлебную, в просфорную, в храм, в игуменский корпус, в богадельню, в священнический дом. Сестры на себе все дрова таскали. Да еще от уполномоченного было распоряжение: сдать государству норму – столько-то кубометров дров ежегодно. Потом отец Пимен похлопотал, специально встречался с уполномоченным, просил снять с пюхтицких сестер эту норму. Приехал к нам и после литургии и молебна всем сестрам объявил: «Сестры, хочу вас порадовать, милость Божия да будет с вами! Царица Небесная Сама здесь Хозяйка. Благодарите Царицу Небесную, уполномоченный снял с вас нормы по дровам». Вот такое было чудо.

– Помните, как вы впервые оказались в Пюхтице? Кстати, вот потом вас определили нести послушание на Святой Земле, а ведь Пюхтица тоже переводится с эстонского как «святое место».

– В 1949-м году я приехала в Пюхтицу, и игуменья мать Рафаила (Мигачева), с которой мы однажды еще в Ленинграде виделись, назначила меня своей келейницей. Тогда, в первые годы моего жительства в монастыре, Бог сподобил близко общаться с будущим Патриархом Пименом (Извековым). Он был еще архимандритом, наместником Псково-Печерского монастыря и нашим благочинным. Часто приезжал в Пюхтицу, совершал постриги. Присылал для сестер свою машину, чтобы сестры несколько деньков пожили у печерских святынь, поклонились в пещерах преподобным, службу попели. Брали мы чудотворную Пюхтицкую икону и ехали с певчими. В Псково-Печерском монастыре, конечно, исповедовались, причащались. Какие там старчики были – преподобный Симеон (Желнин), молодой отец Иоанн (Крестьянкин), другие. Мы были так счастливы и благодарны!

«Хочешь быть служанкой в доме Матери Божией?»

– Чем запомнилась жизнь в самой Пюхтицкой обители?

– В Пюхтице я застала еще старых монахинь – тех, которые первыми пришли на Святую гору по благословению отца Иоанна Кронштадтского. Меня поселили в келлии вместе с монахиней Аркадией, она родом была из Кронштадта, духовная дочь отца Иоанна Кронштадтского. Дом ее родителей стоял недалеко от дома, где располагалась квартира батюшки Иоанна, так что даже этот святой подвижник к ним домой заходил, а они – к нему в гости ходили. И по его благословению она совсем молоденькой девушкой пришла в Пюхтицу.

Была еще монахиня Ираида, старшая просфорница, она в 14 лет пришла в монастырь и рассказывала, как сама Пресвятая Богородица ее избрала и прислала в монастырь.

– Видение было?

– Вот, однажды она с родителями приехала на всенощную под Успение, ей всего-то лет 13–14. Вечером всенощная, а потом общая Исповедь была. Владыка из Ревеля приезжал и утром собирался служить литургию прямо на горе, там, где единственная часовенка стояла. И вот, после Исповеди ее уложили спать на телеге, поверх сена. И видит она сон... Вдруг перед ней такая красивая Жена предстала, глаза у Нее необыкновенные. Подходит Она и так ласково-ласково смотрит на нее, и говорит: «Дочь Ирина, ты хочешь быть Моей служанкой и жить в Моем доме?» В миру монахиню Ираиду Ириной звали, она и отвечает: «Хочу!» – «Приходи и живи, и служи». «И эта Прекрасная Госпожа еще ближе ко мне подошла, – рассказывала потом монахиня Ираида, – ручку мне так на голову положила. Я такое блаженство, – говорит, – почувствовала, не передать! И вдруг Она вмиг стала невидима. Это Матерь Божия была…».

Читать полную версию материала на сайте Православие.ру

В конце XIX – начале XX в. в России возникало множество женских общин, которые очень быстро становились благоустроенными монастырями. Быстрому росту и духовному становлению женских обителей способствовало также старческое окормление. Одним из таких монастырей, который находился под духовным руководством Оптиной Пустыни, была женская обитель «Отрада и Утешение» в 45 километрах от Калуги, при впадении реки Дугны в Оку, которой управляла матушка София (Гринёва).

Будущая игумения родилась в 1873 году в Москве, вскоре семья переехала в город Белёв Тульской губернии, где отец получил место юриста. Там же после скоротечного воспаления легких он скончался и был похоронен.

Мама осталась вдовой в 26 лет с маленькими детьми – Софией 7-ми лет, Марией 5-ти и годовалым Борисом. Осиротевшие дети часто посещали Белёвский Крестовоздвиженский монастырь, где их с любовию принимали монахини, многие из которых были духовными чадами оптинских старцев. В то время настоятельницей обители была матушка Магдалина (Челищева), которая приглашала детей в игуменские покои и своей добротой так покорила сердца детей, что маленькая София в своих играх стала изображать игумению. Она облачалась в длинную пелерину, становилась на возвышение и благословляла свою сестру и брата, которые почтительно ей кланялись.

Матери трудно было одной поднимать детей, и некоторое время они жили в имении бабушки и тети по материнской линии в Калужской губернии, недалеко от Оптиной Пустыни.

Как вспоминала впоследствии Мария Евгеньевна, сестра матушки Софии, однажды они приехали в монастырь и молились в храме. После окончания Божественной литургии богомольцы стали подходить к кресту. Неожиданно монах-старец, который давал для целования крест, повернулся в сторону Гринёвых и произнес:

– Пропустите игумению.

После некоторого замешательства они поняли, что он обращается к юной Софии.

Старец дал ей крест, погладил ее по голове и пророчески произнес:

– Какая игумения будет!

Когда же они подошли к скиту, то один схимник ничего никому не сказал, но Софии поклонился в ноги.

Был и еще один случай, который запомнили родные. Однажды маленькая София вместе с матерью были в овине, где обычно сушат снопы перед молотьбой. К ним подошла калека-крестьянка, которая долгое время была парализована. Обратившись к матери, она твердо сказала:

– Ты свою дочь замуж не выдавай. Я сегодня сон видела. В иконостасе вместо иконы Божией Матери была твоя дочь.

Видно, уже тогда в отроковице опытные старцы и Божии люди прозревали ее будущее великое служение Богу и людям в монашеском чине.

Случай, который произошел с Софией через несколько лет, послужил еще одним напоминанием о предназначенном ей пути.

Как-то зимой, которая в тот год была особенно студеная и снежная, София гостила в имении у своей тети в Калужской губернии, где познакомилась с Анной Захарьевной Знаменской, дочерью помещика Тарусского уезда Калужской губернии, которая служила учительницей. Анна Захарьевна устраивала духовные собеседования для сельских молодых девиц. София решила пойти на такую беседу. Ей предстояло пройти две версты, что составляет чуть более 2-х километров. Однако дорога шла по лесистой местности, где водилось много волков. Рассказывали, что в тот год волки растерзали молодого офицера, который приехал к родственникам в деревню и поехал в поле прогуляться верхом. Его вместе с лошадью растерзала стая волков. Нашли только сапоги со шпорами.

Неожиданно к Софии, которая быстро шла по тропинке, подбежал огромный волк и остановился. Как позднее вспоминала матушка, у нее не было сомнения, что она погибнет. Она широким крестом перекрестила волка и читала молитву. Волк стоял совсем рядом и как бы слушал. Именно в этот момент она дала Богу обет принять монашество, если останется жива. Спустя какое-то время, волк медленно отошел и скрылся в овраге.

Читать полную версию статьи на сайте «Монастырский вестник»

Святая равноапостольная Ольга стала духовной матерью русского народа, через нее началось его просвещение светом Христовой веры. Языческое имя Ольги соответствует мужскому Олег, что означает «святой». Хотя языческое понимание святости отличается от христианского, но оно предполагает в человеке целомудрие, ум и прозорливость. Раскрывая духовное значение этого имени, народ Олега назвал Вещим, а Ольгу – Мудрой. Впоследствии святую Ольгу станут называть Богомудрой, подчеркивая ее главный дар – премудрость.

Богомудрость проявляется в делах, поступках, имеет «точку приложения» в ежедневной жизни. Для человека, по большому счету» жизнь состоит из выбора. Эта свобода выбора изначально дана нам Богом. Представляется, что именно в том, что мы выбираем и проявляется мудрость. Если в основу выбора своих действий у человека полагается духовность, особый духовный настрой, его называют премудрым или богомудрым. Почему это важно – сделать правильный выбор? Как это потом скажется на судьбе человека. Ответы попробуем найти в житие святой княгини Ольги.

Вспомним, как впервые состоялась встреча ее с будущим супругом. Молодой князь охотился «в области Псковской» и, желая перебраться через реку Великую, увидел «некоего плывущего в лодке» и подозвал его к берегу. Отплыв от берега в лодке, князь обнаружил, что его везет девушка удивительной красоты. Игорь воспылал к ней. Перевозчица оказалась не только красива, но целомудренна и умна. Она устыдила Игоря, напомнив ему о княжеском достоинстве правителя и судии, который должен быть «светлым примером добрых дел» для своих поданных.

Такие увещания к целомудрию, обращенные блаженною Ольгою к Игорю, образумили последнего, пробудив в нем чувство стыда. И удивился князь, столь выдающемуся разуму и целомудрию юной девицы. Действительно, подобный поступок Ольги достоин удивления: не зная истинного Бога и Его заповедей, она обнаружила такой подвиг в защите целомудрия, тщательно охраняя чистоту своего девства, она образумила юного князя, укротив его словами мудрости. Он молчал, не находя слов для ответа; так они переплыли реку, а потом расстались.

Когда пришло время выбирать невесту, в Киев собрали самых красивых девушек княжества. Но ни одна из них не пришлась ему по сердцу. И тогда он вспомнил «дивную в девицах» Ольгу и послал за ней сродника своего князя Олега. Так Ольга стала женой князя Игоря, великой русской княгиней.

Так в житие показан целомудренный образ Ольги, образ цельной личности, наделенной настоящим чувством собственного достоинства и житейски мудрой. Как важно и сейчас для современных девушек «беречь честь смолоду», для женщин – хранить целомудрие, какими великими могут быть последствия от твердого «нет», сказанного мужчине.

У преподобного Амвросия Оптинского мы видим еще одно значение увещевания княгини Ольги для воспитания. Он для исправления поступков сына так советует матери иногда говорить полушутливым тоном: «Ты ведь молодой князь; через такие поступки не ударяй себя лицом в грязь».

Ольга отказывает, но отказывает дипломатично, так, что князь не чувствует себя оскорбленным таким отказом. И мы увидим, что и в дальнейшем мудрость Ольги ляжет в основу дипломатического решения политических вопросов.

А как же ее жестокость? Какова страшная месть овдовевшей княгини древлянам за убийство мужа! Казалось бы, репутация Ольги, будущей христианки, скомпрометирована этой известной историей. Но обратимся к содержанию самого происшествия. Заметим, что события, связанные с древлянами, нельзя отрывать от общих примет времени и от той ситуации, того положения, в котором оказалась княгиня. Ольга была ответственна за общее положение на Руси, за судьбу будущего государства и уже неразрывно связанного с ним княжеского семейства. Не прими Ольга тех мер, жестоких, но «понятных» всем и каждому на бескрайних просторах Руси, то, безусловно, будущее для населявших ее территорию племен было бы другим. Княжеская власть утратила бы авторитет, ее бы нигде ни во что не ставили бы. Объединяющее начало оказалось бы подорванным в основе.

Как мудрая правительница, Ольга видела на примере Византийской империи, что недостаточно забот лишь о государственной и хозяйственной жизни. Необходимо было заняться устроением религиозной, духовной жизни народа. Великая княгиня Ольга отправляется в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге», – повествует житие святой Ольги. Сделав, казалось бы, свой, частный выбор в пользу христианства, великая княгиня Ольга, закладывает основы и для последующего цивилизационного государственного выбора.

Нельзя не отметить историю крещения святой Ольги в Царьграде. Вот Ольга ждет, ждет долго, месяцами, когда ее примет император. Ее достоинство великой княгини получает тяжкое испытание, как и испытывается ее стремление получить истинную веру, стать сопричастной вере через Святое Крещение. Главное испытание – перед самим крещением. Это знаменитое «предложение руки и сердца» восхищенного русской княгиней византийского императора. По летописи Ольга укоряет императора, как, мол, можно думать о браке до крещения, а вот после крещения – посмотрим. И просит императора быть ее восприемником, т.е. крестным отцом. Когда же после крещения император возвращается к своему брачному предложению, Ольга напоминает ему, что брака между «кумовьями» быть не может. И восхищенный император восклицает: «Перехитрила ты меня, Ольга!». Ольга отказала, и отказала, как это свойственно ей, дипломатично. Ведь дать отворот поворот императору впрямую – это оскорбить его.

Но что может стоять за словами летописи? На троне «всемирной» Византийской империи был тогда Константин «Багрянородный». Это был человек более чем незаурядного ума, прожженный политик и политик удачливый. И уж, конечно, он был достаточно образован, чтобы помнить о невозможности брака между крестным отцом и крестной дочерью. Но «предложение руки и сердца» все-таки было. И было оно, вероятно, вполне в духе знаменитого византийского коварства, а не простодушного восхищения княгиней далекой Руссии. Поставило же это предложение русскую княгиню в весьма неприятное положение. Отказать – это пренебрежение оказанной честью, прямое оскорбление императорскому трону. Согласиться стать императрицей Византии – показать, что честолюбие и гордость выше христианских ценностей, а значит взойти на императорский трон не честным путем, путем коварства.

Ответ Ольги прост и мудр. Благодаря своему ответу, она сразу получает искомое – Крещение в Православную Веру. Ее ответ – это ответ и политика, и христианки. Вот его смысл. «За честь породниться с великим Македонским (так называлась правящая тогда династия) императорским домом благодарю. Давай, император, породнимся. Но родство наше будет не по плоти, а духовное. Будь моим восприемником, крестным отцем!». А в скобках следует: «Мне, княгине, и нам, русским христианам, нужна истинная, спасительная Вера, которой вы, византийцы, богаты. И только. А ваш залитый кровью, опозоренный всеми пороками и преступлениями трон нам не нужен. Мы будем созидать свою страну на основании общей с вами Веры, а остальное ваше (и трон тоже) пусть остается у вас, как данное Богом на ваше попечение». Такова суть ответа святой Ольги, который открыл ей и России путь к Крещению. И искомая вера была получена, и честь России была спасена, и исторический выбор для России сделан! Этот выбор был сделан святой княгиней Ольгой. Он определил независимый путь России, как православной страны, в последующей мировой истории.

Исполнилось и пророчество святой о земле Русской. Молитвенные труды и дела святой Ольги подтвердили величайшее деяние ее внука святого Владимира – Крещение Руси. Образы святых равноапостольных Ольги и Владимира, взаимно дополняя друг друга, воплощают материнское и отеческое начало русской духовной истории. «Начальницей веры» и «корнем Православия» в Русской земле издревле называли святую равноапостольную Ольгу люди. Могут быть различные мнения относительно роли Богомудрой Ольги в судьбах нашего Отечества, но для всех бесспорен тот образ, который запечатлен навсегда в нашей национальной памяти.

Это величественный образ женщины с несокрушимой волей и высоким достоинством, несокрушимым мужеством и с подлинно государственным умом. Святая Ольга – необычайно цельная личность, подлинно великая женщина, силою обстоятельств вставшая во главе огромного, еще формирующегося государства. Более того, именно ей выпала честь сделать выбор, который определил последующую судьбу России, а самой княгине определил церковное почитание как равноапостольной.

Автор – Ольга Прасолова.
Источник: Официальный сайт Новосибирской Митрополии Русской Православной Церкви

10/23 сентября на Святой Горе поминают память дивного подвижника нашего времени - русского святогорского старца Тихона (Голенкова), духовного наставника прп. Паисия Святогорца (Езнепидиса, 1924–1994) и многих других афонских подвижников. Именно в этот день в 1968 году в келлии Честнаго Креста при обители Ставроникиты старец Тихон мирно отошел ко Господу.

В упомянутой келлии о. Тихон в последние годы жизни принимал монахов со всей Святой Горы, в том числе и будущего старца Паисия Святогорца. Умирая, старец Тихон завещал отцу Паисию свою келию, обещая ему «приходить, чтобы увидеться с ним».

Иеромонах Тихон (в миру Тимофей Павлович Голенков) родился в 1884 году в селе Новая Михайловка, в Волгоградской области. Он обошел около 200 русских монастырей, побывал на Синае и в Палестине; в 1908 году в возрасте 24 лет пришел на Святую Гору Афон. Старец провел на Афоне 60 лет. Его называли папа Тихон Русский или Благословенный.

Старца Тихона почитали не только соотечественники, но и афониты греческого происхождения. На Святой Горе папу Тихона называли святым еще при его жизни.

Старец очень скорбел о душах, страдавших от безбожной власти в России. Он говорил со слезами на глазах: «Россия еще несет епитимью от Бога, но все переживет».

Сохранились жизнеописания отца Тихона, написанные старцем Агафангелом и святым Паисием Святогорцем.

Старец Агафангел так писал о Тихоне Русском:

«Родители отца Тихона были благочестивыми людьми. Они сохранили знаменитое русское благочестие прошлого века. Старец говорил о своей матери, что она была святой женщиной. В среду и пятницу ничего не вкушала, все свое время посвящала молитве, и из ее глаз непрестанно текли слезы.

Сам он тоже имел дар слез. Слезы были его ежедневной пищей. Он верил, что слезы есть знак Божественной милости и что с их помощью омывается душа.

С детства ему нравилось посещать монастыри. Он не мог дождаться, пока и сам получит Божие благословение оставить мир, чтобы приблизиться к Богу и посвятить себя молитве, потому что ничто тленное не радовало его. Он жаждал небесной вечности и нескончаемой радости.

Когда он выучился грамоте, его любовь к псалмопению и церковной музыке вскоре сделала из него замечательного певца. Он всегда ходил в церковь и пел в хоре, став через некоторое время регентом».

Путь на Афон

Иеромонах Серафим (Захаров) в своей книге «Афонский старец Тихон (Голенков). Духовник Паисия Святогорца» пишет, что юношей старец Тихон в течение нескольких лет посетил более двухсот монастырей. В этот период ему явилась сама Божья Матерь. По дороге из одного монастыря в другой юноша почувствовал слабость от голода. Зайдя в лавку, где пекли хлеб, он попросил немного еды. Пекарь был суров и прогнал его. Отчаявшись, Тимофей от всего сердца попросил ο помощи Богородицу, чтобы она помогла ему не умереть на дороге прежде, чем он примет монашеский постриг. Как только он взмолился, пред ним предстала Божья Матерь. Она дала ему большой батон хлеба из белой муки. Он наелся сам, а оставшуюся часть отдал лавочнику. Тот за всю свою жизнь такой булки не ел. Позднее старец Тихон узнал образ Божьей Матери во Владимирской иконе, которую показал ему один инок».

Старец Агафангел в своих воспоминаниях о старце Тихоне рассказывает о его пути к монашеству:

«По благословению своих родителей отец Тихон решил посетить Иерусалим и Святую Гору. Боголюбивый юноша отправился в путь вместе с другими паломниками. Когда он прибыл в Константинополь, то познакомился с экономом русской святогорской келлии Буразери.

Эконом спросил его:

– Хочешь стать монахом?

– Хочу — ответил он.

– Делай поклон, и с сегодняшнего дня ты являешься послушником нашей общины святителя Николая.

С великой радостью и слезами благодарности юноша попросил отпустить его поклониться сначала святым местам.

Совершив паломничество в Святую Землю, он вернулся на Святую Гору и присоединился к братии Буразери на Святой Горе Афон. Через год его постригли в монахи».

Прибыв в возрасте 20 лет в келью Белозерка, отец Тихон принял афонский постриг и побывал во многих местах Святой Горы: Карулья, Фиваида, монастырь Святого Пантелеймона, оказавшись в итоге в местности Калягра (район на побережье залива Иерисос, на северной стороне полуострова, между монастырями Пантократор и Иверон).

Читать материал «Пустынник отец Тихон» на сайте Православие.ру
Читать материал «Старец Тихон Афонский – духовный наставник преподобного Паисия Святогорца» на сайте Православие.ру

Пре­по­доб­ный Мо­и­сей Уг­рин, Пе­чер­ский, по про­ис­хож­де­нию венгр, был бра­том пре­по­доб­но­го Еф­ре­ма Но­во­торж­ско­го († 1053; па­мять 28 ян­ва­ря) и Ге­ор­гия. Вме­сте с ни­ми он по­сту­пил на служ­бу к свя­то­му бла­го­вер­но­му кня­зю Бо­ри­су († 1015; па­мять 24 июля). По­сле убий­ства в 1015 го­ду на ре­ке Аль­те свя­то­го Бо­ри­са, вме­сте с ко­то­рым по­гиб и Ге­ор­гий, свя­той Мо­и­сей бе­жал и скры­вал­ся в Ки­е­ве у Пред­сла­вы, сест­ры кня­зя Яро­сла­ва. В 1018 го­ду, ко­гда поль­ский ко­роль Бо­ле­слав за­хва­тил Ки­ев, свя­той Мо­и­сей вме­сте с дру­ги­ми по­пал в Поль­шу в ка­че­стве плен­ни­ка.

Вы­со­кий и строй­ный кра­са­вец, свя­той Мо­и­сей об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние од­ной бо­га­той поль­ки-вдо­вы, ко­то­рая за­го­ре­лась к нему страст­ным же­ла­ни­ем и за­хо­те­ла сде­лать его сво­им му­жем, вы­ку­пив из пле­на. Свя­той Мо­и­сей ре­ши­тель­но от­ка­зал­ся ме­нять плен на раб­ство у жен­щи­ны. Его дав­ниш­ней меч­той бы­ло при­нять Ан­гель­ский об­раз. Од­на­ко, несмот­ря на от­каз, поль­ка ку­пи­ла плен­ни­ка.

Она пы­та­лась вся­че­ски со­вра­тить юно­шу, но он пред­по­чи­тал го­лод­ные му­ки пыш­ным пи­рам. То­гда поль­ка ста­ла во­зить свя­то­го Мо­и­сея по сво­им зем­лям, ду­мая, что он пре­льстит­ся вла­стью и бо­гат­ством. Свя­той Мо­и­сей ска­зал ей, что не про­ме­ня­ет ду­хов­ные бо­гат­ства на тлен­ные ве­щи это­го ми­ра и станет ино­ком.

Про­ез­жав­ший через те ме­ста Афон­ский иеро­мо­нах по­стриг свя­то­го Мо­и­сея в ино­че­ство. Поль­ка при­ка­за­ла рас­тя­нуть свя­то­го Мо­и­сея на зем­ле и бить его пал­ка­ми так, чтобы зем­ля на­пи­та­лась кро­вью. Она до­би­лась раз­ре­ше­ния у Бо­ле­сла­ва де­лать с плен­ни­ком все, что угод­но. Бес­стыд­ная жен­щи­на од­на­жды ве­ле­ла на­силь­но по­ло­жить свя­то­го Мо­и­сея с со­бой на по­стель, це­ло­ва­ла и об­ни­ма­ла его, но и этим ни­че­го не до­би­лась. Свя­той Мо­и­сей ска­зал: "Я из стра­ха Бо­жия гну­ша­юсь то­бой как нечи­стой". Услы­шав это, поль­ка ве­ле­ла да­вать свя­то­му каж­дый день по сто уда­ров, а по­том оско­пить его. Вско­ре Бо­ле­слав воз­двиг го­не­ние на всех ино­ков в стране. Но его по­стиг­ла вне­зап­ная смерть. В Поль­ше под­нял­ся мя­теж, во вре­мя ко­то­ро­го бы­ла уби­та и вдо­ва.

Опра­вив­шись от ран, пре­по­доб­ный Мо­и­сей при­шел в Пе­чер­ский мо­на­стырь, но­ся на се­бе му­че­ни­че­ские ра­ны и ве­нец ис­по­ве­да­ния как по­бе­ди­тель и храб­рый во­ин Хри­стов. Гос­подь дал ему си­лу про­тив стра­стей. Один брат, одер­жи­мый нечи­стой стра­стью, при­шел к пре­по­доб­но­му Мо­и­сею и мо­лил его по­мочь ему, го­во­ря: "Даю обет со­хра­нить до смер­ти все, что ты ве­лишь мне". Пре­по­доб­ный Мо­и­сей ска­зал: "Ни­ко­гда в жиз­ни ни с од­ной жен­щи­ной сло­ва не го­во­ри". Брат обе­щал ис­пол­нить со­вет пре­по­доб­но­го. У свя­то­го Мо­и­сея бы­ла в ру­ке пал­ка, без ко­то­рой он не мог хо­дить от по­лу­чен­ных ран. Этой пал­кой он уда­рил в грудь при­шед­ше­го к нему бра­та и тот­час тот был из­бав­лен от ис­ку­ше­ния.

Пре­по­доб­ный Мо­и­сей под­ви­зал­ся в Пе­чер­ском мо­на­сты­ре 10 лет, скон­чал­ся око­ло 1043 го­да и был по­гре­бен в Ближ­них пе­ще­рах. При­кос­но­ве­ни­ем к свя­тым мо­щам пре­по­доб­но­го Мо­и­сея и усерд­ной мо­лит­вой к нему пе­чер­ские ино­ки ис­це­ля­лись от плот­ских ис­ку­ше­ний.

Читать так­же: «Жи­тие пре­по­доб­но­го от­ца на­ше­го Мо­и­сея Уг­ри­на в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

Никто не может быть чем-нибудь
или достигнуть чего-нибудь,
не быв сначала самим собою.

Ф.М. Достоевский. Записные книжки.


Когда журналистка и поэтесса О. Кучкина, задала мне вопрос: « Уходят ли сестры из монастыря?», я стала рассуждать.

Сколько лет уже задается один и тот же вопрос, и как странно, что из всего многообразия напряженной внутренней жизни монастыря, для всех интересно именно это.

И вдруг впервые ясно прозвучали ответные вопросы:

- Почему вы не удивляетесь тем, кто живет в монастыре? Почему не восхищаетесь их подвигом?

- Имея такую же физиологию, как и вы, все те же инстинкты, действующие мощно и властно, они, молоденькие девочки, подобно борцам-исполинам противостоят телесной природе, укрощая ее, как дикого зверя, в послушание уму и сердцу, о которых заботится Христос.

- Имея с детства те же навыки эгоизма, гордости, неуважения к другому, при этом они нашли в себе силы разрушать это ложное основание и выстраивать дом души на другом фундаменте – христианской культуре любви к Богу и ближнему.

- Почему вас не удивляет это?

- Почему все вы восхищаетесь борцами на ринге, боготворите чемпионов? Для вас они достойные люди, потому что они – лучшие, они – первые. Это видно из их результатов:

• скорость – в секундах,
• высота - в сантиметрах,
• удар – в неожиданности и силе…

Это все видят. А вот чем живут сестры монастыря, какое поле битвы в их душе, какие великие победы совершаются с помощью Божией - это никто не видит. Этих показателей нет ни в секундах, ни в сантиметрах, ни в килограммах. Это победы в духе.

Спортсменам не задают вопроса:

- Зачем ты пошел в спорт, зачем столько трудишься?

Им не советуют: сидите у телевизора, как мы, и смотрите, как бегают другие. За них переживают – они отстаивают славу Родины. Звучит наш гимн – есть чем гордиться.

А монашки – кто они? Ими надо гордиться или их надо презирать как нечто непонятное?

Когда приезжают иностранные делегации и представители других стран – монашек надо прятать (как бомжей) или с ними знакомить, как с еще одной славой нашей Родины? (Сотрудникам Сергиево- Посадского историко-художественного музея-заповедника, расположенного на территории Троице-Сергиевой Лавры, было дано строгое указание, вплоть до последнего времени, всем экскурсантам говорить о том, что монастыря здесь нет, а есть только музей, хотя монастырь действовал с послевоенных лет).

Слава Богу, монастыри и монахи – это часть нашей славной истории, это наше настоящее воинство духовное, и ими можно гордиться – они борятся в духе, чтобы народ был с Богом.


И еще:

мы не унываем, что нас не понимают. Потому что непонимание связано с рядом проблем:

• о нас просто не знают,
• о нас знают не из верных источников,
• о нас придумывают то, о чем не знают ни они, ни мы,
• нас не любят, потому что мы не вписываемся ни в одну из уже известных схем.

И тем не менее,

• мы – часть нашего народа, не диссиденты, не эмигранты, мы – наши, родные, добрые и веселые.
• и хотя нас не понимают, но мы счастливы теми многочисленными встречами, через которые люди увидели, что монастырь для них – это открытие.

- Я открыла вас для себя, - как сказала В.Н. Ильина, вдова философа Владимира Ильина, парижанка. Она посетила наш монастырь в год своего 90-летия.


Более того:

сколько раз мы слышали подобные слова признательности, которые «слагали в сердце своем» и благодарили Бога за дивное устроение монашеской жизни на Земле.

В 1992 г., в год трехлетия монастыря, нас посетил глава Американской Православной Церкви – Блаженнейший митрополит Феодосий. При встрече епископ Можайский Григорий обратился к нему с такими словами:

- Ваше Блаженство! Вы первый глава Православной Автокефальной Церкви, который посещает это святое место после его восстановления и возрождения. Сейчас здесь обитает большая монашеская община под руководством игумении Ксении, которая в течение трех лет усердно трудится. И за это время сделано много, Ваше Блаженство, потому что когда первая группа монахинь пришли сюда в февральскую стужу, здесь негде было переночевать, все было разрушено. Конца этим трудам не видно, но все же мы видим большие результаты, плоды этих усердных трудов, которые столь старательно совершают здесь юные монахини.

Владыка Феодосий хорошо говорит по-русски, правда, с акцентом и небольшими ошибками, но мы сохраним колорит его речи, сейчас это уже история:

- Я очень благодарю Его Святейшество, что он меня приглашал участвовать в большом празднике, который будет на следующей неделе – 600-летие преп. Сергия. По благословению и приглашению владыки Ювеналия, мы его знаем много лет, и он просил, чтобы я посетил вашу обитель, познакомился с вашей работой и трудами.

И я с маленькой американской группой вижу своими глазами, какую большую работу вы делаете здесь не только для себя, но для народа, для Церкви Божией.

Каким замечательным ответом звучат эти слова архипастыря тем, кто посещает монастыри, с любопытством выспрашивая:

- А голосовать вам можно?

- Да, - отвечает сестра-экскурсовод.

- ?!

- Мы же – граждане России! – добавляет она.

- А мы думали, что вы от всего отказались!

Мы не отказались от любви к Родине, мы не отказались от служения своему народу, тем простым и добрым людям, которые хотят услышать ответ на свои страдания и узнают, что их ждет Бог, Добрый и Святой, создавший мир для человека, чтобы мы могли радоваться и любить.

Владыка Феодосий увидел это и поблагодарил сестер, сказав, что «монастырская жизнь – это пример»:

- Другие будут видеть это дело, что вы трудитесь не только для себя, но, во-первых, для спасения вашей души, а потом – для помощи ближним. Мы надеемся, что Бог благословит, и мы будем молиться за ваши труды, за вашу жизнь. И мы будем просить Господа Бога, чтобы Он благословил вас всех, направил ваши стопы ко Христу, к Царству Небесному.

С сожалением он говорил о жизни молодежи в Америке:

- Все думают, в Америке, за океаном хорошо, золото лежит на жемчуге, можно даже на дереве найти, и потом все будет хорошо. Мы живем в другом положении, особенно православные, эти ищут дорогу к Царству Небесному очень-очень тяжело. У нас борьба идет очень сильная, за души наши, потому что служить Богу у нас очень трудно. Как у вас сейчас, многие игры, дискотеки, наркотики – это расслабление для нашей молодежи. Они хотят в храм, но притягивает другое. К сожалению, у нас в Америке нет такой сильной монашеской жизни, как у вас.

Посмотрев на сестер, он сказал:

- Это в 100 раз больше, чем у нас. Но то, что вы есть - это и наше спасение. Мы просим ваших святых молитв и мы не забудем вас в нашей молитве.

(Слово, сказанное в храме блаженной Ксении Петербургской).

С тех пор мы, благодарные святителю за наставление и молитвы, живем и трудимся, постигая суть монашеской жизни, в которой есть и понимание своей природы, и скорбь о грехах, а также и радость обновления в покаянии, и, конечно, сердечная смелость:

Монаха скорбный образ правды,
Природы сущностной греха
Обнаружением отважен,
Скользит сквозь сумрак мира зла.

Послушай: Кому он поет Аллилуиа!
Кто, силой пространство людское собрав,
Души прикоснулся, и, светом извечен,
Воздвиг смелых образ, монахов сердца.

Читать книгу «Простые беседы о пути в монастырь» на сайте Свято-Троицкого Ново-Голутвина женского монастыря

Преподобная Евфросиния, основательница Спасо-Евфросиниевского женского монастыря, родилась в начале XII века в семье Полоцкого князя Георгия Всеславича и княгини Софии. (Точная дата рождения святой не установлена. Большинство современных исследователей относят рождение преподобной к 1101–1108 годам.) Она являлась прапраправнучкой святого равноапостольного князя Владимира. До принятия иноческого пострига княжна носила имя Предслава. С ранних лет святая полюбила молитву, чтение духовных книг и учение. Была она прекрасна лицом и многие славные князья желали взять ее в жены своим сыновьям. Когда Предславе исполнилось 12 лет (этот возраст считался возрастом совершеннолетия), родители решили выдать ее замуж. Но отроковица, чувствуя в душе горячее желание всецело посвятить себя на служение Господу, тайно покинула родительский дом и пришла в монастырь, где в то время игуменией была ее тетя, вдова князя Романа.

Увидев красоту и юность своей племянницы, а также опасаясь гнева ее отца в случае пострижения, игумения стала уговаривать Предславу отказаться от своего намерения. Но святая княжна ни во что вменяла «славу мира сего», не устрашалась трудностью монашеской жизни, оставаясь непреклонной в своем решении идти вслед за Христом. Удивилась игумения разуму отроковицы и любви ее к Богу и повелела исполнить волю ее. Предслава приняла постриг с именем Евфросиния, в честь преподобной Евфросинии Александрийской, подвизавшейся в V веке в Египте. Некоторое время святая пребывала в этом монастыре, повинуясь игумении и сестрам. Затем по благословению Полоцкого епископа Илии преподобная Евфросиния поселилась в келии-голубце Полоцкого Софийского собора. Кроме молитвы и духовного чтения Полоцкая княжна занималась переписыванием Божественных книг. Плату, получаемую от продажи этих книг, святая отдавала нуждающимся.

Однажды ночью в сонном видении преподобной явился Ангел Божий, который повел ее к месту, называвшемуся в народе Сельцо. Там находились храм-усыпальница полоцких епископов и деревянная Спасская церковь. Ангел Божий сказал святой: «Евфросиния, здесь тебе подобает быть». В ту же ночь Ангел Господень явился епископу Илии и сказал: «Введи рабу Божию Евфросинию в церковку святого Спаса, что на Сельце, ибо место то святое, а она достойна Царства Небесного. Словно миро благовонное восходит ее молитва к Богу, и как венец на главе царской лежит, так почивает Дух Святой на ней, и как солнце сияет по всей земле, так житие ее просияет пред Ангелами Божиими». Епископ Илия благословил преподобную Евфросинию перейти на Сельцо, и святая вместе с одной инокиней вскоре пришла туда, взяв с собой только три хлеба и книги. Произошло это около 1125 года. По прошествии некоторого времени стали приходить на Сельцо девицы, желавшие посвятить свою жизнь Богу. Так образовалась иноческая обитель. В Спасском монастыре приняли постриг четыре родственницы преподобной Евфросинии: родная сестра княжна Градислава, двоюродная – княжна Звенислава, племянницы-княжны Кирианна и Ольга.

Преподобная Евфросиния, заботясь о благоустройстве монастыря, пожелала возвести на месте ветхого деревянного Спасского храма каменный. На это святое дело Господь призвал зодчего Иоанна. Не раз на рассвете зодчий слышал голос, повелевавший ему: «О Иоанн, встань и иди на дело Вседержителя Спаса». Иоанн пришел к святой Евфросинии и спросил ее: «Ты ли, госпожа, посылаешь меня на это дело?» Она же ответила: «Нет. Если и не я тебя посылаю, то Того, Кто тебя призывает на такое дело, – Того послушай прилежно и с усердием». Спасский храм был построен всего лишь за 30 недель. Когда постройка церкви была уже почти закончена, строители обнаружили, что на завершение ее не хватает кирпича (плинфы). Святая Евфросиния с горячей молитвой обратилась к Богу, и утром в печи были найдены плинфы. В тот же день было завершено строительство Спасской церкви. Стены храма расписали лучшие мастера того времени.

В 1161 году в Спасский храм был принесен на «вечное хранение» воздвизальный Крест-ковчег, изготовленный по заказу святой игумении мастером-ювелиром Лазарем Богшей в древневизантийской технике перегородчатой эмали. В нем находились великие христианские святыни.

Около 1155 года преподобная Евфросиния неподалеку от Спасской обители воздвигла церковь Пресвятой Богородицы и устроила при ней мужской монастырь. Сюда по просьбе святой была принесена Эфесская икона Божией Матери, написанная, по преданию, святым апостолом и евангелистом Лукой.

Будучи уже в преклонном возрасте, преподобная Евфросиния пожелала посетить Святую Землю. Поручив управление полоцкими монастырями родной сестре монахине Евдокии, в 1173 году она отправилась в путь, взяв с собой брата своего Давида и двоюродную сестру монахиню Евпраксию. На пути в Иерусалим святая встретила Византийского императора Мануила Комнина, шедшего войной на венгров. Император с честью послал ее в Царьград (Константинополь). Там преподобная купила различные фимиамы и золотую кадильницу.

В Святом Граде преподобная Евфросиния просила Иерусалимского Патриарха отворить ей врата Гроба Господня, что и было исполнено. Святая три дня подряд приходила поклониться Гробу Господню, куда она пожертвовала золотую кадильницу с фимиамами и много золота. Преподобная молилась Богу, чтобы Он принял дух ее в Иерусалиме. Молитва святой была услышана. Она мирно отошла ко Господу 23 мая / 5 июня 1173 года, пролежав на одре болезни 24 дня. Перед кончиной ей явился Ангел и сказал: «Блаженна ты в женах, благословен труд твой. Вот уже отверсты тебе двери райские, и все Ангелы собрались, держа свечи, ожидая встречи с тобою». Угодница Божия была похоронена в монастыре преподобного Феодосия Великого при паперти церкви Пресвятой Богородицы, недалеко от Иерусалима.

Для многих преподобная Евфросиния стала духовной наставницей. От Бога она была наделена даром «прозрения сердец», примиряла враждующих, являлась для всех примером смирения, кротости, милосердия и любви к ближним. Святая игумения, заботилась о спасении сестер, подвизавшихся в Спасской обители. «Старых учила терпению и воздержанию, юных же учила душевной чистоте и бесстрастию телесному, говению усердному, поступи кроткой, гласу смиренному, слову благочинному, ядению и питию безмолвному, при старейших молчать, мудрейших слушаться, к старейшим повиновение, к равным и меньшим любовь нелицемерную иметь, мало говорить, а больше разуметь».

В 1187 году Иерусалим захватил египетский султан Салах-ад-Дин. Покидая город, христиане не захотели оставить в руках мусульман мощи угодницы Божией. Унося из Иерусалима святыню, они намеревались перенести ее на место земных подвигов преподобной – в Полоцк. Путь на родину оказался невозможным из-за враждебных отношений между Полоцким и Киевским княжествами. Промыслом Божиим мощи святой игумении были принесены в Киев и положены в Дальних пещерах Киево-Печерской Лавры.

После кончины преподобной в течение нескольких столетий основанные ею обители процветали и благоустраивались, впоследствии же на их долю выпали многовековые тяжелые испытания. Богородицкий мужской монастырь не сохранился до наших дней. С XVI века для Спасской обители начался долгий период запустения. В 1579 году король Речи Посполитой Стефан Баторий завоевал Полоцк. В 1580 году он учредил в городе иезуитский коллегиум – первое учебное заведение иезуитов на территории Беларуси. В 1582 году король Стефан Баторий передал Спасский монастырь со всеми угодьями католическому ордену иезуитов. В 1654 году, когда войска русского царя Алексея Михайловича заняли Полоцк, монастырь был временно возвращен православным, но уже в 1667 году вновь оказался во владении иезуитов, так как белорусские земли по Андрусовскому договору вошли в состав Речи Посполитой. Иезуиты были изгнаны из пределов Российской Империи только в 1820 году. Тогда же обитель перешла в ведение католического ордена пиаров. Спасо-Преображенский храм был возвращен православным в 1832 году, а сам монастырь возрожден в 1841 году.

После кончины преподобной полочане стали почитать ее как святую и ожидать скорейшего возвращения нетленных мощей. В период с 1580 по 1820 год желание полочан не могло осуществиться, так как многие монастыри Полоцка, в том числе и Спасо-Евфросиниевский, находились в ведении иезуитов. Ходатайства полоцких архиереев о перенесении святых мощей начались в 1832 году и продолжались в течение 77 лет. Святейший Синод не давал разрешения на перенесение мощей угодницы Божией, главным образом, из-за господствовавшего иноверия в Полоцке.

Только 3 июля 1909 года Государь Император Николай II подписал резолюцию, в которой выразил свое согласие на удовлетворение ходатайства о возвращении мощей преподобной Евфросинии в Полоцк. А 29 января 1910 года был издан Указ Его Императорского Величества, утверждавший порядок торжественного перенесения мощей святой из Киево-Печерской Успенской Лавры в Полоцкий Спасо-Евфросиниевский женский монастырь.

Святыню перевозили от Киева до Орши по Днепру на пароходе «Головачев» 737 км. От Орши до Полоцка через Витебск окружным путем раку с мощами несли священнослужители, монахини и простые богомольцы 201 км. Это памятное событие вошло в историю под названием Свято-Евфросиниевских Торжеств, которые проходили с 19 апреля по 23 мая 1910 года.

Читать подробнее на сайте monasterium.ru
Читать ещё о святой на сайте Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря
Читать доклад «Преподобная Евфросиния Полоцкая в сонме святых Киево-Печерской лавры»

Дорогой мой, прости, что не сразу тебе ответил. И нашел же ты кого спрашивать, я тоже сейчас работаю, времени остается мало, некогда и подумать. И книг нет, чтобы на них позаимствовать тебе ответ.

Прости же, что не так умело и ясно отвечу на твой вопрос, столь серьезный и для меня неожиданный: о смысле и ценности девства.

Вполне понимаю, дорогой, твои смущения и страхи. Раньше этим путем чистоты и девства шло много людей, и они как бы увлекали тебя за собой. Ты, не раздумывая, потянулся за ними. Тебе было радостно с ними. И поддержка была, и утешение, и совет от старших. И вместе с прочими было тебе так хорошо, счастливо, радостно идти с ними…

Но вот теперь оглядываешься – и нет никого с тобою. Ты один. Где же они? Ты смущаешься и боишься. Как бы свет гаснет пред тобою, и сомнение прокрадывается к твоему сердцу. Где же прежний восторг и ревность? Неужели то было только увлечение, а теперь тебя ожидает разочарование, как во многих мечтах юности. Неужели ты ошибся?

Ты задумываешься и хочешь знать, что такое девство и к чему оно ведет.

Вот постараюсь тебе кое-что ответить, но прежде оговорюсь, что я вовсе не противник брака. Ведь обычно на нас наговаривают, что мы будто бы унижаем брак и соблазняем быть безбрачными. Нет, нигде так не возвеличен брак, как в христианстве; он – таинство, и никто из верующих, тем более из монахов, таинство унижать не станет. Даже в канонах церковных есть такое правило (Гангрский Собор, прав. 9–10):

«Если кто удаляется от брака, гнушаясь им, а не ради самой красоты и святыни девства, да будет отлучен.

Если кто из девствующих будет превозноситься над бракосочетавшимися, да будет отлучен».

Эти слова ясны. Можно стремиться к девству не потому, что в браке есть что-то дурное, но потому, что в девстве есть что-то особенно прекрасное. Что и послужит темой сего письма.

Хранение девства встречается в самой глубокой древности, еще до Христа, но только лишь как исключение. В дохристианском обществе оно не имеет корня, поэтому не разрастается и не вызывает к себе большого сочувствия.

У евреев был пророк Илия, грозен он был, жил в пустыне и порой появлялся в городах, чтобы обличать нечестие. Он был девственником. Живым взят был на небо, а на земле не находилось ему пристанища от гонителей (3 и 4 Цар.).

Имеем еще в Библии рассказ о дочери Иеффая (Суд. 11:30–40). Иеффай был вождем Израильтян, и вот перед битвой, которая должна была решить судьбу народа, он молился Богу и обещал принести Ему в жертву первое, что попадется ему на глаза при возвращении домой. Он мог думать, что это будет стадо какое-нибудь – коз, овец и проч. И вот, когда он возвращался домой победителем, далеко вышла встречать его любимая дочь. Шла она, гордая за своего отца, с подругами, приветствуя победителя песнями, бубнами, цветами – шла впереди всех… Отец увидел ее (она была у него одна) разорвал в горе на себе одежду и сказал: «Дочь моя, ты убила меня!» Дочь покорно ему отвечала, узнав о его обете: «Делай со мной что хочешь, но только отпусти меня на два месяца. Я пойду, взойду на горы и оплачу мое девство с подружками моими». Отец позволил. По прошествии двух месяцев, она вернулась, и отец совершил над ней обет, т.е. не выдал ее замуж, а посвятил ее на служение Богу. С тех пор вошло в обычай, что ежегодно девушки Израильские ходили в горы оплакивать дочь Иеффая, четыре дня в году.

Вот какое тяжелое впечатление оставило в памяти народной девство дочери Иеффая. Люди того времени видели в этом только несчастье.

Встречаем хранение девства в религиях языческих, вспомни про весталок римских – служительниц богини Весты. Они были окружены величайшим почитанием и уважением общества и охранением закона. Если какая весталка теряла девство, то закон осуждал ее на смертную казнь. Были и другие примеры…

Это хранение девства язычниками было, прежде всего, протестом лучшей части язычества против разливающегося кругом разврата. Многим было ясно, что люди погибнут от той грязи, в которой оно барахталось.

И вот, как протест этому непомерному разливу нечистоты, явились отдельные люди, которые стали чтить девственность. В девстве ими чувствовалась какая-то святыня, что-то очень хорошее, чудесное, но еще не было им дано осознать и понять это хорошее. Во тьме язычества люди чувствовали будущую истину (Свет во тьме светит, Ин. 1:5), тянулись к свету, но было еще рано.

Рассказывают такой случай из жизни языческой: один из ораторов греческих сказал прекрасную речь о девстве, он в красивых выражениях прославлял его и призывал молодежь вступить на этот путь. Среди слушающих был Сократ – великий древний мудрец. По окончании речи Сократ говорит ему: «Ты очень хорошо говорил о девстве, но глаза у тебя… как у самого последнего развратника».

Мудрец тонко заметил противоречие между словами и жизнью красноречивого оратора. Язычник мог быть девственником по телу, а не по душе, потому что чистота сердца достигается благодатью Христовой. Он мог быть безбрачным и называть себя девственником, но внутреннее настроение его было таково, что Сократ посмеялся: «Хорошо ты говоришь о девстве, но глаза твои обличают тебя».

Вот и сейчас много холостых людей, уже старых, и девиц, не выходящих замуж до седых волос и потерявших надежду. Но не это мы называем девством. Холостяк, старая дева – это, обычно, несчастье. В литературе существуют такие смешные жалкие типы… Часто это черствые люди, не испытавшие любви и радости в жизни. Они нелюдимы, ворчливы, не любят детей, неприятны окружающим. Не о них будет речь.

Христианское девство, как мы видим его в лучших представителях христианства, – это красота, это счастье, это торжество христианства.

Христианское девство – это, прежде всего, очищение сердца, это – искание святости, это – сердце, преисполненное любви к Небу и людям, это – мирное, счастливое, благодатно-радостное настроение души. И обладать таким девством – истинным драгоценным сокровищем – могут только христиане, ибо чистоте учит Христос, и святость сердцу подает Христос.

Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). Хотя нам и надо трудиться, но также необходимо, чтобы было над нами Божье благословение, помощь, благодать.

Вот почему в язычестве и в иудействе не может быть истинного девства. Не может иметь его и всякий недуховный человек, человек, не призывающий Христа на помощь. Только в христианстве оно возможно, только человек, который стремится к Богу, может обладать им.

Как только пришло время воплотиться Христу на земле, три самых ярких девственных звезды загорелись вокруг Него. Первая звезда девства – это Пресвятая Дева Мария. Ангелы удивлялись красоте Ее: «Красоте девства Твоего, и пресветлой чистоте Твоей, Гавриил удивився, вопияше Ти Богородице: кую Ти похвалу принесу достойную? что же возыменую Тя?..» (Богородичен 3‑го гласа).

Воспитавшаяся в храме, во святая святых, Она превосходила всех в мире своей чистотой. Не было никого и ничего в мире святее Ее. Никакая пылинка земная не легла на Нее. Ныне же, с небес взирая, Она – нерушимый покров и защита девству.

«Радуйся, столпе девства», – говорится в акафисте.

Вторая звезда – Иоанн Предтеча. С детства житель пустыни, проповедник покаяния, обличитель грехов, сам бывший всегда выше соблазнов земных, он был усечен мечом по желанию сладострастной царицы. О нем Сам Господь сказал, что из всех рожденных на земле, он – больше всех. Что может быть выше этой похвалы, похвалы из уст Самого Господа?

Третья звезда – Иоанн Богослов. Он Сам сказал о себе в Евангелии, что его особенно любил Господь. Един от ученик Его, возлежа на лоне Иисусове, егоже любляше Иисус (Ин. 13:23). Он на Тайной вечере прильнул к груди Учителя.

Суровый и не любящий «нежностей» человек скажет, что это очень сентиментально. Не всякий человек и не всякому позволит такое выражение чувств. Но Господь позволил.

Он любил юного ученика за эту вот чистоту и непорочность детскую. И, может быть, хотел его укрепить и утешить, так как завтра уже предстояло ему быть у Креста на Голгофе. Здесь, при Кресте Иисуса, он получает бесценный дар: Господь вверяет ему охранение Своей Пречистой Матери.Иисус же видев Матерь и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери Своей: Жено, се, сын Твой. Потом глагола ученику: се, Мати твоя (Ин. 19:26–27). И от того часа взял Ее ученик в свой дом. Пресвятая Дева поручается попечению девственника.

В одной из церковных песней (26 сентября, стихира на литии, глас 1‑й) Иоанн Богослов назван «садом чистоты» – наверное, потому, что в своей душе он растил одни святые чистые чувства. Еще больше он достоин этого названия – «сад чистоты» – потому что растил, и хранил, и оберегал чистейшую лилию девства – Пресвятую Деву Марию. И если даже мы, обращаясь с молитвою к Ней, делаемся от этого чище, то тем более он от постоянного общения с Ней, «Честнейшей и Славнейшей горних воинств», насыщался благоуханием девственности и получил «равноангельскую (так сказано в церковных песнопениях) чистоту».

Эти три имени – Пресвятая Дева Мария, Иоанн Креститель и Иоанн Богослов – были бы достаточны, чтобы навсегда прославить девство и создать ему неотъемлемый венец. Три имени эти уже достаточны, чтобы убедить каждого христианина, что девство – высоко, блаженно, прекрасно и свято.

Но Богу было угодно призвать к девству еще «множество многое» людей и показать, что оно достижимо, спасительно и усладительно для многих, многих христиан.

Однажды к Господу Иисусу Христу подошел юноша и спросил: «Что мне делать, чтобы получить жизнь вечную?» Господь напомнил ему некоторые заповеди: не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца своего и мать, люби ближнего своего… Но юноша со свойственной его возрасту самоуверенностью отвечал, что все это он давно выполняет. Тогда Господь сказал ему иное: Если хочешь быть совершенным продай имение твое и раздай нищим… И приходи и следуй за Мной!

Юноша отошел смущенный и опечаленный. У него было большое имение. Как же так! Бросить обеспеченную и впереди такую заманчивую жизнь и идти за этим Странником-Учителем, Который не знает, где сегодня преклонить главу. Отказаться от всех «радостей жизни». Нет, он не согласен. И юноша не пошел за Христом (cм. Мф.19:16–22).

Но этот зов Христа: следуй за Мной, – не остался бессильным. Множество людей, читая эти слова в Евангелии, откликнулись на них: «Идем за Тобою, Господи! Нам отрадно вести такой же образ жизни, какой Ты имел на земле. Мы тоже будем и одинокими, и странниками, и алчущими и жаждущими правды».

Так в ответ на зов Христа: следуй за Мной! – явилось девство и подобное ему монашество.

Нигде, конечно. Господь Иисус Христос не заповедовал безбрачия, но вот сказал условно: если хочешь…

Так и апостол Павел, основывая христианские Церкви и уча новой жизни во Христе, писал: Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет… Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я…(1Кор. 7;8,25). У всех связанных семейными узами меньше возможности служить Богу, нежели у свободного от уз. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (ст. 32–34).

И апостол Иоанн Богослов, величайший из девственников, прямо к девству не призывал нигде. Но не выходило ли это само собой, когда он писал: Не любите мира, ни того, что в мире (т.е. мирской суетной жизни грешной) (1Ин. 2:15); всё, что в мире – похоть плоти, похоть очей и гордость житейская(т.е. сластолюбие, зависть, гордость) (ст. 16). Смотрите – говорил он – какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими (1Ин. 3:1). Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется (в будущем веке), будем подобны Ему… И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист (ст. 2–3). Это слова из послания Иоанна Богослова.

Девство и есть такое очищение себя. Имея эту надежду будущей жизни, люди хотели вести такой же образ жизни, какой вел на земле Господь Иисус Христос – т.е. пребывать в девстве.

Итак, девство не есть заповедь для всех людей, да оно было бы и не по силам всем. Поэтому оно оставлено на произволение каждого. Если хочешь быть совершенным… – говорит Господь.

Святые Отцы назвали его «даром», который люди свободно приносят Христу. Вот, например, св. Максим Исповедник сказал так: «Одно делается нами по заповеди Господней, а другое по вольному приношению. По заповеди: когда мы любим Бога и ближних, любим врагов, не убиваем, не прелюбодействуем и проч. Не по заповеди: когда храним девство, чуждаемся стяжаний, отшельничествуем и проч. Это наши дары, чтобы, если мы по немощи не исполним каких-либо Его заповедей, то этими дарами умилостивить Владыку нашего Господа Иисуса Христа» (3‑й том Добротолюбия).

Следовательно, никто и ничто не может принудить нас к девству, оно есть свободное произволение нашего сердца, оно – наша жертва, дар Богу во имя покаяния, очищения и умилостивления Бога.

В первые века мы уже видим людей, приносящих Богу этот дар. Тогда еще не было известно слово «монашество», не объединялись эти люди в какие-либо общины (собственно монашеские общины появились лишь в IV веке), но жили каждый сам по себе. А насколько было сильно в этих избранных душах стремление к Богу, желание хранить себя от всякого греха и сознательное отношение к своему девству, ты увидишь, прочитав мученические жития. Девство их было испытано мучениями и смертью.

В жизни большинства из них повторяется одна и та же картина: вначале мир искушает девушку или юношу предложениями яркого земного счастья, завидного брака. Родные и близкие, чаще всего язычники, со всей настойчивостью заботятся об их земном счастье и приходят в ужас, слыша их решительный отказ.

Так, в житии мученицы Пелагеи Тарсийской (4 мая) рассказывается, что она имела очень знатного и богатого жениха, который очень стремился взять ее в супруги. Но она тайно от всех приняла христианство, ее сердце принадлежало Христу всецело. Эта тайна стала вскоре понятна и жениху, и всем: слишком резко изменился ее характер, она стала тиха, кротка, ласкова ко всем; прежде требовательная – теперь отказывалась от услуг; прежде украшавшая себя нарядами – теперь, возлюбив девство, одевалась скромно… Жених еще больше полюбил такую невесту, но понял, что она потеряна для него навсегда. Он сам пронзил себя мечом, а родные, мстя за его самоубийство, добились мучений и смерти Пелагеи. Немножко ниже расскажу о смерти ее подробней.

Великомученица Марина (17 июля) отвергает предложение брака, сделанное ей епархом (начальником области) и вместо этого принимает от него ужасное мучение: все тело ее было истерзано мечами.

Свв. Агния, Анастасия Римляныня, равноапостольная Фекла, Екатерина, Варвара – эти самые известные мученицы, самые известные имена, – все они пережили это коварное искушение: блестящее предложение устроить судьбу посредством брака. Но избрали мучения и смерть.

Их избрание девства было сознательным и убежденным. Это особенно видно из слов св. мученицы Серафимы (29 июля).

Вот ее допрашивает мучитель: «Где их храм, кто там бывает, как они молятся, и как приносят жертвы?» – Св. дева отвечает: «Я – Его храм. Господь обещал пребывать в нас. Жертва моя Христу в том, что я непорочно сохраняю свое девство и других привлекаю к сему». Тогда мучитель приказал надругаться над ее девственностью. Но этой же ночью в городе произошло землетрясение, судье стало уже не до споров с девушкой, и наутро она была усечена мечом. При этом св. мученица прославляла Бога за то, что Он чудесно сохранил ее от оскорблений.

То же настроение и те же мысли сохраняли все девы-мученицы. Их жертва, их служение – девство; их молитва, их любовь к небесному проистекают из непорочного чистого девственного сердца; их красота духовная – в этой девственности.

Потому-то все мучители и старались, чтобы св. девы были лишены, прежде всего, своей чистоты, соблазнившись предложением богатства или испугавшись мучений. Насильственные оскорбления угрожали всем девам. Но из жизни св.мучениц – Агнии (21 января), Ирины (16 апреля), Христины (18 мая), Сусанны (11 августа), Феодоры (27 мая) и др. – видим, что на их пламенную молитву Бог отвечал чудесной защитой их девства. Прочти об этом сам.

Впрочем, не могу удержаться, чтобы не напомнить повесть о том, как христианский юноша Дидим спас от поругания деву Феодору. Она была осуждена «быть отданной на поругание»… В самый критический момент явился сильный юноша, богато одетый, в одеянии воина. Невольно все блудники пред ним отступили. И он дерзко и смело прошел в комнату, где была Феодора. Он с уважением обратился к ней, говоря: «Я тоже христианин и пришел спасти тебя. Подбери свои волосы и надевай мой шлем. Окутай себя моим военным плащом и уходи отсюда скорей». Она так и сделала. Никому не показалось странным, что выходящий тщательно укутался плащом: знатный юноша стыдился открывать себя, это было естественно. Но через некоторое время обман открылся, и юноша был осужден на смерть вместо бежавшей девушки. В назначенный день казни, в последний момент, является Феодора и заявляет, что она бежала от оскорбления, но не бежит от смерти за Христа: «Смертный приговор заслужила я, а Дидим пусть будет отпущен». Дидим же горячо возражал, что он приготовился умереть за Христа и не согласен уступить ей это право. Так возник краткий, но напряженный, немыслимый в иные времена спор о том, кому умереть за Христа. Спор разрешился смертью обоих, одновременно.

Хотя и действует в этой истории герой-юноша, однако вернее сказать, что Господь услышал молитву Феодоры и послал ей избавителя, внушив мужество и находчивость юноше Дидиму.

Если когда Господь и попускал деве потерпеть какое-нибудь унижение, сердце ее оставалось чистым. Вот ответ Ирины на угрозы мучителя: «Тело мое будет страдать, как от укуса змеи, душа же останется чистой».

А вот как буквально написано в житии Пелагеи-мученицы: «Перед тем, как бросить в раскаленную печь, мучитель велел обнажить ее. Она сама, не дожидаясь пока коснутся ее нечестивых руки, осенив себя крестным знамением, быстро сбросила одежду, кинула ее в лицо бесстыдному царю и стала пред очами ангелов и человек, покрытая единым человеческим стыдом. Тут же бросилась сама в печь и сгорела».

Если мир не смог взять и одолеть этих людей постоянным ежедневным своим соблазном, то не смог одолеть их и этим своим последним ужасным приступом – насилием. В скорбях, в мучениях, в боли физической, в оскорблении они еще более устремлялись к Спасителю и делались еще менее доступными для внутреннего соблазна. Сердце их всегда оставалось принадлежащим Богу.

Все до сих пор перечисленные мною мученицы пострадали в юном возрасте. Но пусть не будет у тебя мысли, что только юность может страдать и обладать девством, что только юности может принадлежать такое воодушевление, такая смелость, такой порыв или, как говорят в таких случаях, «идеализм». Нет, девство есть чистота души и может иметь место во всяком возрасте, если только есть стремление к нему. Всякий возраст может им обладать, всякий возраст может встретить и нападения врагов и явить мужество с помощью Божией.

18 мая празднуется память святых семи дев, это самые распространенные имена: Александра, Клавдия, Юлия, Фаина, Матрона… Старшей из них было 70 лет. Мучители дерзко обращались с ними. Один юноша грубо сорвал покрывало со старшей девы. Она сказала ему, показывая на свои седые волосы: «Вспомни свою мать». Во время празднества Артемиде их везли обнаженными на колеснице в процессии в честь праздника. Им предложили принять участие в общем празднестве. Они отказались и были брошены в озеро.

Так, красоту девства составляет не цветение молодости, а одеяние души. То чистое одеяние души, о котором пели на Страстной: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду вонь. Просвети одеяние души моея…»

Каковы пути к достижению этого сокровища – девства и чистоты? Труден ли этот путь? Для всех ли достижим? Может быть, он так труден, исключителен, что не стоит и думать об этом пути? А может быть, наоборот, это так легко и просто, что только стоит захотеть, сделаться несколько посерьезней, да еще вести некоторый умеренный образ жизни – и довольно, уже будешь обладать этим прославленным даром, девством? Так ли?

Нет, это путь особенный. И трудным он не является, и легким его не назовешь. Дело в том, что одними своими силами мы не сможем достичь желаемого – «оно от Бога».

Девство, в конечных своих пределах, есть святость, очищение сердца, безмятежие помыслов, благодатный мир. А это может подать нам только Бог.

Чистота в Святом Писании и называется святостью (1Сол. 4:3): сия есть воля Божия, святость ваша, чтобы Вы всегда были чисты, и проч.

Посему девство в идеале недостижимо, нельзя сказать: «Я достиг и имею его». Но все более и более человек очищает себя, взирая на бесконечный идеал.

Почему и Василий Великий – великий в своих подвигах очищения – сказал смиренно: «Я не девственник», – потому что стремился к большему совершенству.

Для достижения девства человек должен трудиться. Но собственные труды его не достаточны. А вот когда Господь пошлет в ответ на наши мольбы и труды свою благодать, тогда действительно человек получает чистоту и может крепко в ней стоять, и любит ее, и радуется ей.

Какой же труд предпринять должно влекущемуся к девству? Избираем этот путь, твердо на него становимся и, хотя бы встретились сильные соблазны – сойти с этого пути, обнаруживаем твердость и мужественно переносим все то, что именуется «борьбой со страстями».

Я постараюсь вспомнить читанное у Игнатия Брянчанинова и буду излагать приблизительно его мысли.

Важно в нашей борьбе не только тело сохранить от греха, но и душу от помыслов, от всякой нечистоты, от всякой соринки и пылинки.

Преподобный Макарий Великий сказал: «И тело сохрани от греха, и душу от помыслов, ибо она – невеста Христова». Надо посему избегать рассеянной жизни, роскоши, излишества пищи, осуждения, неумеренного веселья, свободного, вольного обращения с людьми, праздного провождения времени, уныния и мечтательности.

Еще учат св.отцы «блюсти главу змия» – т.е. сразу отвергать помысл соблазна и исповедовать духовному отцу. Если же нет духовного отца, то должно падать на колени пред иконой и просить Господа о помиловании.

«Как свойственно огню истреблять хворост, так чистым слезам свойственно истреблять все скверны плоти и духа» (Иоанн Лествичник).

Здесь, в борьбе, нам принадлежит терпение скорбей, смирение, сознание своего бессилия и труд молитвы, но самая чистота не от нас, а будет дана от Бога. Когда научимся опытно, что без Божией помощи не можем получить ничего, тогда и приходит к нам помощь Божия.

Итак, во всех трудах наших: молитве, посте, бодрствовании и пр., важнейшее – показать наше желание, нашу любовь к Богу, наше стремление, ибо страсти истребляются все же не постом, или каким другим внешним деланием, но смирением. Увидит Бог смирение и слезы наши и пошлет Свой небесный дар – чистоту, благодать и помощь.

Борьба за чистоту своего сердца осложняется тем, что противниками ее являются демоны, злые духи, которые нападают тем сильнее, чем больше в душе стремления к небесному.

Преподобный Антоний Великий с восемнадцати лет ушел в пустыню, а до этого времени он жил с родителями; в благочестивой семье своей он видел только хорошие примеры, и сам вел жизнь скромного юноши. Но все же это не предохранило его от искушений в пустыне: он узнал борьбу со страстями, искушения, соблазны и явные нападения бесов, стремящихся столкнуть его с избранного пути.

«Искушение святого Антония» – недаром этот сюжет известен и в литературе, и в живописи. Так было угодно Богу, чтобы он узнал опытно, что такое страсти, в каком плену они нас держат, как их побеждать, и весь этот опыт духовный потом мог передать другим.

Люди, не верующие в существование злых духов, не могут понять силы и значения их в душевной борьбе. Они вызывают в нас все дурные страсти: уныние, гнев, тщеславие и пр., и рады нас погубить. Нам они не являются открыто, но действие их явно. Ты помнишь этот случай с нашей знакомой N? Она была такая скромница и вела себя как монастырка. Но как только она дала обет девства, не стало отбоя от женихов, один завиднее другого. А сама-то она ни красотой, ни умом, ни нарядами не блистала и в обществе не показывалась… Словно «кто-то» хотел свернуть ее с избранного пути, и действительно «свернул».

Ты не обижайся за свою знакомую. Я ведь не говорю: «погибла» или что-нибудь осудительное в этом роде… Разве я судья ей? Но только пусть хотя бы впредь боится тех, кто стоит на пути спасения и препятствует таковому. Много таких случаев…

Уходили из монастырей после того, как дали обет навеки оставаться в нем. И каждый раз враг радовался этому, а ушедшие не находили себе счастья, за которым погнались.

Вот так изображается в духовных книгах обычный путь девства – путь искушений, постепенного очищения и победы духа с помощью благодати Божией.

Но есть еще как будто иной путь получения чистоты. Это бывает очень редко, это – исключение.

Есть такие избранники небес, от чрева матери еще отмеченные Божиим избранием, которые не познали общего удела человеческого, но прошли весь путь жизни, хранимые особой благодатью Божией. Преподобный Исаак Сириянин сказал о них: «Это порядок особый, особого Промысла Божьего».

Преподобный Серафим в начале своей монашеской жизни тяжело заболел, и вот ему было явление Божией Матери. Она явилась ему вместе с Иоанном Крестителем и сказала: «Сей из рода нашего». И исцелила его от болезни. Следовательно, есть особый род, особое сродство Божией Матери, души, озаренные чрезвычайным даром девства. Это души родные, приятные, близкие Божией Матери.

Знаешь, что сказано в тропаре о преподобном Серафиме: «Избранник возлюблен Божия Матере явился еси…» С детства он был как бы под покровом Божией Матери (чудесное исцеление его в детском возрасте от иконы Знамения Божией Матери – в г. Курске). Она являлась ему видимым образом до двадцати раз во время его земной жизни. Он был самым благоговейнейшим и трогательнейшим почитателем Божией Матери. В его пустынной келье была одна только икона «Умиление», пред этой иконой в молитве коленопреклонно он и скончался. Последний его вздох молитвенный и последний взгляд очей были обращены к столь почитаемой им Пречистой Владычице и Приснодеве Марии. И девственная чистая душа его безболезненно отрешилась от тела и перешла в мир горний, способная чисто радоваться и ликовать с теми, кого он возлюбил и кому служил всю свою жизнь.

Среди русских подвижников известен мне еще один (может, и больше было, но я‑то слыхал про одного) необычайный почитатель Божией Матери. Он тоже «из рода Ея». От юности он не знал возникновения страстей. Это иеросхимонах Парфений, живший в начале XIX века в Киевской Лавре. Рассказывал он о себе, что в юности, уже будучи в монастыре, он услыхал некоторые вольные, нескромные разговоры посторонних людей. И вот, отходя в этот день ко сну, он вспомнил об этом и сказал себе: «Что же в этом хорошего?! Зачем люди так ведут себя!» В тот же день было видение во сне наместнику Лавры. Видит он, что Парфений приходит молиться в собор к иконе Божией Матери, а Она отвращает от него Свой взор. Потом является преподобный Антоний Печерский и говорит: «Пресвятая Богородице, прости его; он погрешил в неведении, мы Тебе за него ручаемся…» Утром наместник вызвал Парфения и рассказал ему сон. Тот едва мог вспомнить, чем он так прогневал Божию Матерь, вспомнил вчерашнюю мимолетную мысль и покаялся в ней.

Впоследствии, будучи старцем, Парфений сам рассказывал об этом своим чадам, уча их хранить себя от всякого приближения к нечистоте и даже не думать о чужих грехах, о поступках наших знакомых и т.п.

Этот случай показывает, какой чистотой обладал еще в юности Парфений, а также и то, что был он под покровом Божией Матери. Чтил же он Ее необыкновенно. Питал к Ней особенную, чрезвычайную, умиленную и можно сказать нежную детскую любовь и преданность. В течение двадцати последних лет своей жизни, он ежедневно 300 раз приносил ей архангельское приветствие (т.е. молитву«Богородице Дево, радуйся!»). Сам сочинял разные молитвы Ей и любил повторять умиленно: «Иисусе и Марие – Вы бо радосте моя». Сподоблялся не раз видений Божией Матери.

Однажды он увидел Ее в одеянии монашеском. Она сказала: «Парфений! Я – первая монахиня!» Радости исполнилось от этих слов сердце Парфения, старца. Он чувствовал Ее покров над всеми искренними монашествующими. Ведь монашество заключается не в стенах обители и не в известных формах (хотя и имеет это большое значение), но монашество заключается в обетах девства, послушания и нестяжательности. Посему и можно Ее назвать монахиней; ибо эти три условия Ею исполнены во всей полноте: Она – Приснодева, Она – послушна Богу: Се раба Господня… Она не имела по бедности ничего, жила в семье бедного плотника и в жертву принесла в храм только двух птенцов голубиных… Это приснодевство, послушание воле Божией и нестяжательность полная и делают Ее первой монахиней в Церкви Христовой.

Все большей любовью возгоралось сердце старца. В последние годы жизни обитал он в тесной келейке, единственное окно которой загородил иконой Божией Матери, озаренной светом лампады. Его спрашивали: зачем он это окно загородил? Он отвечал: «Она – Пречистая – свет души моей. На что мне свет чувственный!»

Скончался он 25 марта в самый день Благовещения. Храмы были полны православными и в них звучали торжественные песнопения во славу Преблагословенной Девы Марии. Это был любимый праздник старца. В храмах пели беспрестанно «Радуйся… радуйся, Дево Марие!». Как в той песне сказано: «Устне же верных Богородице немолчно, глас Ангела воспевающе, с радостию да вопиют: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою». С этим приветствием душа великого старца предстала на небесах, благодаря Ее за всегдашний покров над всей его жизнью…

Но такие люди, дорогой мой, – это были особые люди. Они, по выражению Игнатия Брянчанинова, «были восхищены из страны страстей и поставлены на берег бесстрастия» чудесно, силою особого Промысла Божия…

А ты живешь в стране страстей, иди же общим путем. Скользишь, падаешь, пачкаешься… Вставай, вновь очищай себя, опять иди… Будь терпелив, исповедуй свою немощь и веруй в помощь Божию.

Вспоминается у преподобного Иоанна Лествичника такая фраза: «Одно дело – бороться с мраком, другое – возлетать на крыльях к Отцу чистоты».

Бороться с мраком всяких страстей прискорбно и тягостно, а воспарять над этим мраком, подымаясь на крыльях молитвы и благодати, – радостно и блаженно.

Не унывай! Может быть, не всегда нам быть во мраке, настанет и для моей грешной и твоей доброй души рассвет и утро. Утро тихое, ясное, мирное и радостное.

***

У преподобного Феогноста (3‑й том Добротолюбия) есть такие слова: «Честно хранящий безбрачие составляет предмет удивления для Ангелов и увенчивается он не меньше мучеников. Как человек может подражать бесплотным? Это было бы невозможно, если бы Бог свыше не являл Своего заступления и не возвышал человека Своей любовью».

Хотелось бы мне сейчас еще процитировать несколько строк из Игнатия Брянчанинова, чтобы закончить это письмо красивыми и сильными словами его. Но увы… книги нет, сам же от себя не смею учить и звать.

А как хорошо он писал, приблизительно так: «К вам мое утешительное слово, все хранящие чистоту, взыскующие девства! Внимайте слову Христову: Пребудьте в любви Моей! (Ин. 15:9) А пребывать в любви Его можно, если будешь стремиться к Нему и каяться в каждом уклонении от этого стремления…»

Помнишь ли ты следующее место из Апокалипсиса – видение Иоанна Богослова?

И вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи… И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом… и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч… Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел (Откр. 14:1–4).

Никогда я ни в чем тебя не убеждал, ничего своего не навязывал и не старался быть непрошенным советчиком, но все же осмелюсь спросить тебя: есть ли у тебя желание остаться в числе этих избранных сто сорока четырех тысяч?

Видишь, никто не мог научиться сей песне, кроме сих девственников. Поэтому, сколько бы ты ни слушал объяснений, все останется нечто странное и непонятное в этой особой девственной жизни…

Еще бы написать надо о том, что ожидает тех, у кого жизнь не соответствует их званию, которые говорят, а не делают… Это – я. Помолись обо мне.

Итак, что вспомнилось, написал. Спроси других, более знающих, если этого тебе мало.

Иеромонах Спиридон из Даниловского монастыря

Читать об иеромонахе Спиридоне
Источник: Азбука веры

Земная жизнь, как известно, даётся каждому человеку единожды. Невозможно её написать на черновик. Проживая день, знаешь, что он уже в прошлом. Его нельзя вернуть назад, прожить по-другому, исправить ошибки. Жизнь каждого пишется сразу на чистовик. Однако, Милосердный Бог, Спаситель мира, дал человечеству великий подарок – возможность покаяния и прощения соделанных грехов, то есть ошибок и промахов, которые нельзя исправить. Можно покаяться и получить прощение.

На земле жили, живут и будут жить люди, жизнь которых как вдохновенный пример для всех, является истинным и нелицемерным покаянием. Такие живут на пределе всех своих сил, устремляясь к Небу, верные Христу. Их жизнь – это Литургия в соединении с Богом и ближними. Очень часто Господь не открывает имена Своих подвижников: они живут в безвестности, в бедности и скромности. Но когда такой человек внезапно умирает, окружающие, знавшие его при жизни, вдруг прозревают и видят незамутнённым взором по-настоящему чистую и преданную жизнь, посвященную Христу.

Протоиерей Николай Курбанов, клирик Тверской митрополии, настоятель Никольского храма в селе Емельяново Старицкого района Тверской области, внезапно скончался в алтаре своего храма 16 марта 2020 года в возрасте 44 лет. Не выдержало больное сердце. Последние дни были наполнены тревог и переживаний: батюшка ждал приезда владыки. Впервые этот бедный приход в селе должен был посетить архиерей. Но так и не послужил вместе с митрополитом протоиерей Николай Курбанов. Митрополит Савва приехал через 2 дня отпевать отца Николая.

22 года восстанавливал храм Николая Чудотворца отец Николай. Совсем молодым он был рукоположен в священники. Получил назначение на приход в селе Емельяново, приехал с семьёй, с матушкой Юлией и с двумя маленькими детьми.

Храм был в очень плачевном состоянии: без куполов и крестов, без отопления, заваленный строительным мусором. В центральном приделе святителя Николая в советское время располагалась танцевальная площадка, был построен 2 этаж. Молодому священнику, слабому здоровьем, одному пришлось, убирать мусор, копать, пилить, штукатурить и выполнять многие другие работы.

Отец Николай служил в холодном сыром храме, исповедовал прихожан вел уроки Закона Божия для детей, помогал малоимущим, проповедовал. День за днём, год за годом, преодолевая все трудности и тяжести возложенного на него Креста.

Прошли годы. Отец Николай был возведен в сан протоиерея, собрал дружную общину, в которой царили доверие, взаимопомощь и искренняя любовь во Христе. Сам он всегда очень внимательно относился к людям, подражая Спасителю, помня евангельские слова: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Сие заповедаю вам, да любите друг друга» (Ин. 15, 12-13, 17).

Посмотришь фотографии личного семейного архива батюшки, а на них – службы, освящения крестов, источников, крестные ходы, поездки по святым местам. Да и те, кто беседовал с ним, помнят, что он говорил только о главном – о Церкви, о спасении, о душе. Таковы были его мысли, думы, чувства: высокие, благородные, устремленные в Горняя.

Так и прожил безвестно сельский скромный священник. В 15 лет он вошёл в храм, а в 44 его вынесли из алтаря, чтобы похоронить у храма.

Жизнь как сгоревшая свеча, как смиренное предстояние перед Спасителем, как прокатившаяся яркая звезда на Божьем Небе. Юность, посвящённая Христу, Возлюбленному и Единственному. Сколько Русская земля рождает таких подвижников, сколько их служит в отдалённых приходах, невидимых для мира мучеников и исповедников, скромных в земной жизни и великих у Бога…

(Автор была знакома с протоиереем Николаем в течение 20 лет).

О матушке Фамари из Серафимо-Знаменского скита в России известно не так много. Небольшая книжка о ней, содержащая воспоминания, письма… И ее портрет кисти художника Павла Корина. История ее удивительна, как пример из первых веков христианства: грузинская княжна, она оставила мир и последовала за Христом, став исповедницей Русской Православной Церкви.

На станции

Последним местом, где матушка нашла себе приют, был маленький поселок возле станции «Пионерская» Белорусской железной дороги. В маленьком домике она иногда еще принимала своих духовных детей и близких.

В обстановке, скромной и аскетической, были заметны те же привычки, что и много лет назад: безукоризненная чистота, преобладание белого цвета, свежесть… В простом деревянном кресле она встречала приходящих и каждый раз старалась получше угостить, оделить вниманием.

Уже очень больная, после перенесенной ссылки в Иркутск, она оставалась матушкой-игуменией, красивой той особой духовной красотой, которая и подсказала Корину название цикла его работ: «Русь уходящая».

Там, в своей «келье», отделенной от остального пространства перегородкой, среди икон, она и отошла ко Господу 23 июня 1936 года, оставив у тех, кто ее знал, чувство сиротства и грусти.

Тамара — Ювеналия

В молодости случай изменил всю ее жизнь. Во время поездки в Бодбийский монастырь на Кавказе Тамара Марджанова вдруг ощутила, что ее место здесь. Вошла она под своды обители светской красавицей, а вышла инокиней.

В миру ее не удерживало ничего: родителей они с сестрой потеряли, и личных обязательств у нее не было. Однако за дело принялись родные, не желавшие расставаться с ней, и, чтобы попасть назад, к матушке Ювеналии, с радостью принявшей ее в число сестер, Тамаре пришлось совершить побег «из-под стражи».

Сколько ни хлопотали родственники, в мир она не вернулась, да и что могли бы они изменить, когда и в театре, во время спектакля, куда ее вывозили, чтобы отвлечь, она потихоньку перебирала четки?

Игумения Ювеналия приняла ее под свое окормление и обучала чтению, церковному пению и всем правилам монашеской жизни.

Единственным желанием их было не расставаться и тогда, когда Тамару постригли с именем Ювеналия, а ее матушка получила новое назначение – в Московский Рождественский монастырь. Сборы были недолгими, но тут же, в 1902 г., последовало новое определение – назначить молодую Ювеналию игуменией Бодбийского монастыря.

Расставаться они не хотели, но ни письменные ходатайства, ни обращения к высокопоставленным друзьям не помогли: пришлось принять настоятельство как послушание, как выражение воли Божией.

Укрепил тогда молодую грузинскую матушку о. Иоанн Кронштадтский, выделивший ее из числа приехавших к нему, и возложивший на нее один за другим три игуменских креста. Смысл этого пророчества открылся позднее: ее ожидало игуменство в трех монастырях. Благословение праведного старца, как вспоминала матушка, придало ей энергию, силы, избавило от подавленности и тоски.

В предреволюционные годы складывался круг духовно близких ей людей. Среди них были Великая княгиня Елизавета Федоровна, принимавшая ее у себя в Марфо-Мариинской обители, преподобные Гавриил Седмиезерский и Алексий Зосимовский, епископ Арсений (Жадановский).

Господь хранил ее и в годы первой русской революции, когда раздраженные на нее горцы, – матушка давала у себя в обители приют крестьянам, терпевшим от них притеснения, – буквально изрешетили ее экипаж. В момент, когда началась стрельба, игумения с молитвой подняла над собой и сопровождавшими ее сестрами икону преподобного Серафима Саровского, которого она весьма почитала, и, хотя под градом пуль рухнули лошади, был убит извозчик и мишенью стала остановившаяся карета, монахини не пострадали. После этого эпизода в 1905 г. она Указом Синода против воли была переведена в Москву, и назначена настоятельницей Покровской общины сестер.

Спустя три года, во время паломнической поездки в Саров, во время молитвы у иконы Божией Матери «Знамение» матушка получила как бы повеление Царицы Небесной – основать скит для более уединенной жизни в молитве, однако, с тем, чтобы доставить пользу и ближним.

Не решаясь действовать по своему усмотрению, игумения Ювеналия обращалась за советом к нескольким известным старцам: о. Анатолию (Потапову) из Оптиной Пустыни, затворнику о. Алексию из Зосимовой Пустыни и наместнику Троице-Сергиевой Лавры, о. Товии. И во всех случаях получила благословение на устройство скита.

Два года, начиная с июля 1910-го, шло строительство. По вопросам внутреннего устройства матушка обращалась к Владыке Аресению (Жадановскому). В 1916-м он стал для сестер духовником, а за год до этого совершил пострижение игумении Фамари в схиму.

Все в Серафимо-Знаменском скиту – от элементов в архитектуре храма, до распорядка – имело символическое значение, напоминало о жизни Христа, святых и о призвании к Вечности. Ничего лишнего, благоустроенность и порядок во всем, стремление жить по примеру подвижников, однако, никакой суровости в обращении между сестрами. За этим матушка следила особенно: не благословляя празднословия, неся тайные подвиги, она, по воспоминаниям современников, сохранила и женственность, и доброту, сквозившую в каждом взгляде ее больших черных глаз, в каждом жесте, и тот же дух мира и взаимной любви поддерживала внутри общины. Годами она спала на досках, покрытых белоснежным одеялом, однако всегда была чуткой к состоянию других людей и умела позаботиться о каждом, как мать.

Великий ангельский образ

После революции схиигумении Фамари пришлось пережить немало. В 1924 г. скит был закрыт и разорен, насельницы разошлись по разным местам. А матушка с девятью сестрами поселилась в небольшом доме в поселке Перхушково и жила там до своего ареста в 1931 году.

В заключении она сохраняла удивительное спокойствие и присутствие духа. Ее доброта распространялась на всех без исключения соседок по камере, а среди них были и уголовные преступницы. Она разделяла с ними то, что передавали ей с воли, усмиряла буйных, успокаивала плачущих. Перед ее отсылкой в Иркутск по приговору, верующие и неверующие, ее соседки по очереди подходили к ней под благословение.

…Три года ссылки в тяжелом для нее климате, с необходимостью периодически «отмечаться» в местном комиссариате, отсутствие лекарств, теплой одежды и обуви, начавшийся туберкулез горла, и при этом – мир в душе, располагавший к ней не только окружающих людей, хозяев, соседей, но и сотрудников комиссариата…

Среди неудобств, скорбей и переживаний о самых близких людях, которым она ничем не могла помочь, она еще писала стихи. Они были о сне, в котором матушке было дано увидеть тот покой, что ожидает в будущем за терпение здесь, во временной жизни:

Мне снился сон однажды чудный
Сон необычной красоты
С дерев листвою изумрудной
И все цветы… цветы… цветы…

И было их так много, много
Роскошных пышных тех цветов.
Тонула словно в них дорога,
Красы их выразить нет слов!

Головки лилий белоснежных
На длинных стройных стебельках
И масса роз душистых нежных
С росой на свежих лепестках

Гортензий шапки, словно пена,
Настурций ярких огоньки
И золотистая купена
Цвели по берегу реки<…>

И верю я, – в стране небесной,
В стране добра и красоты,
В стране поистине чудесной
Я вновь увижу те цветы…

Оригинал статьи на сайте «Православие и мир»

Читать ещё о схиигумении Фамари (Марджановой) на сайте «Монастырский вестник»

Читать статью «Павел Корин. „Схиигумения Фамарь“. Свидетельство христианского сопротивления» на сайте «Монастырский вестник»

Навык молитвы для детей не менее важен, чем науки и эстетическое развитие, – считает проповедник протоиерей Андрей Ткачёв. Почему нужно, чтобы дети молились о родителях и почему народная мудрость сравнивает детскую молитву с иерейской?

На своём видео-канале в интернете в серии бесед «Быть христианином» отец Андрей даёт развёрнутые ответы на эти и другие вопросы родителей.

Священный навык

Мы учим детей наукам и искусствам, нанимаем преподавателей, учителей, по возможности отдаём их в спорт, желаем, чтобы они были всесторонне грамотны и образованы.

И есть одно занятие, священный навык, который тоже нужно преподать детям: это умение молиться.

В радости они будут знать, кого благодарить; в беде будут знать, у кого просить помощи, в тоске и унынии их души укрепятся. С детства нужно привить этот навык – обращаться к Богу.

И вот как повод говорить об этом есть чудное стихотворение Ивана Никитина, призыв к молитве, оно называется «Молитва дитяти», часть из него мы прочтём:

Молись, дитя: сомненья камень
Твоей груди не тяготит;
Твоей молитвы чистый пламень
Святой любовию горит.

Молись, дитя: тебе внимает
Творец бесчисленных миров,
И капли слёз твоих считает,
И отвечать тебе готов.

Стихотворение продолжается дальше, а мы остановимся на этом.

Обязанность учить детей молитве лежит на отцах и матерях, на бабушках и дедушках, на священниках, ведущих церковные воскресные школы, на крестных родителях.

Очень важно, что человек, молящийся с детства, подобен ангелу, грехов-то ещё как таковых нет, и кто имеет дома молящегося ребёнка, тот имеет дома молящегося ангела.

Некоторые мудрые люди говорят, что молитва ребёнка сопоставима с молитвой праведного иерея, горячего ходатая у престола Божия. И вот его молитва сопоставима, в каком-то смысле равна невинной молитве маленького человечка.

Лучший молитвенник

Представьте себе, что вы имеете дома молящегося – нет, не каждый день, безусловно, часами, а умеющего призвать Господа верующее дитя, своё, родное. И вот, в болезнях, в ваших неприятностях по работе, в разного рода злоключениях вы смело можете не искать других молитвенников, а просить своего сына или дочь преклонить колени, помолиться Богу за вас.

Собственно, до некоторого возраста своих нужд у ребёнка как таковых ещё нет. Все, что он в жизни смыслит и чувствует, главное, что ему нужно – это близость матери и отца. Он чувствует себя одиноким и ненужным в мире, когда вас нет, он молится только за вас.

«Прости папу и маму, благослови папу и маму, помилуй папу и маму!» – и можно добавлять любое число домочадцев. Вот эта простая молитва, быть может, перевесит очень и очень многое на весах милосердия Божия.

Частой ошибкой в обучении детей молитве является громоздкость и длительность молитв, которые дети заучивают наизусть. Часто детей изнуряют с детства благочестивые люди, приводя их на богослужение и заставляя их выстаивать целые службы.

Дитя ещё не вмещает умом всей красоты богослужения, у него просто ножки болят и дышать ему трудно, потому что в храме теснота, от свечей жар и прочее. Вот утомлять детей с детства не надо.

Нужно, чтобы с детства сохранилась святая память о том, что храм – это хорошо, это дом Божий, а вот чувство усталости и напряжённости, страх того, что взрослые будут ругаться, если я буду крутиться – вот этого чувства из детства у них не должно оставаться.

И сами детские прошения должны быть очень просты: «Господи, благослови» – так мы даже можем говорить перед выходом из дома, например, на прогулку. Или «слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» – так мы можем говорить, поевши. Или «Господи, помилуй», ложась ко сну.

Вот такие простые призывания Бога должны быть в молитвенном арсенале ребёнка уже с первых его лет жизни на земле, то есть с двух-трёх лет, когда он начинает говорить и может принести свою словесную Богу жертву. Как говорит апостол Павел, «плод уст исповедующихся – Имя Его».

Говоря детям о Боге, нужно избегать тех вещей, которые впоследствии нужно будет во взрослом возрасте отбросить. Например, причащая ребёнка, не нужно говорить: «Идём, батюшка даст что-нибудь сладенькое», или там «идём, батюшка мёду с ложечки даст».

Нужно говорить ребёнку правду: идём причащаться Святых Тайн, он потом вырастит, поймёт и почувствует, но с детства он должен слышать правду.

Или, говоря о Боге, нужно избегать внушать ребёнку представления о некоем дедушке или человекообразном существе, на облаках сидящем, кругом смотрящем и так далее – не надо.

Гораздо удобнее представлять Господа для детского ума, скажем, в образе воздуха, который не виден никому, но без которого невозможно жить, который близок к нам, необходим нам.

Нужно говорить с детьми о Боге в тех формах и образах, которые впоследствии во взрослом возрасте рушить не придётся, иначе крушение детской веры может быть для ребёнка крушением веры вообще.

Важно, кстати, добавить, что многое из того, что взрослому нужно доказывать, ребёнок постигает так, как будто он всю жизнь это знал. Детские души очень впечатлительны и бывают по-своему прозорливы. То, что пугает или ставит в недоумение взрослых, иногда ребёнку ясно, как будто он всю жизнь это знал.

Потом постепенно, если этот навык привьётся человеку, и когда к его душе привьётся, даст Бог, это призывание «Господи, помилуй; благослови, Господи» и так далее, можно увеличивать число молитв, в числе которых пусть первым будет, например, тропарь тому святому, имя которого ребёнок носит.

Если это, скажем, Леночка – тропарь Константину и Елене; если это Коленька – тропарь Чудотворцу Николаю, это краткая молитвочка тому святому, с которым мы по имени связаны. Такие краткие молитвы как «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас» очень легки для запоминания, дети их тоже быстро могут при необходимости впитать в себя и запомнить.

Конечно, потом дойдёт черед и до «Отче наш», но главное, что этим нужно заниматься. Нужно, чтобы ребёнок был сроднён с Господом с детских своих лет. Ведь не секрет, что воспитатели, которые ставят целью гармоническое воспитание личности, всегда говорят, что воспитание начинается ещё с внутриутробного развития.

Спрашивают, скажем: моему сыну, например, два года, можно ли уже начинать воспитывать? И хрестоматийные ответы: вы опоздали на два года, то есть уже давно нужно воспитывать. Вот это касается и вопросов веры.

Очень хорошо, когда мама, скажем, кормя ребёнка, воспитывая его ещё в тех нежных месяцах раннего младенчества, часто осеняет его крестным знамением, напевает ему на ушко что-нибудь святое, или шепчет имя Христово, или что-нибудь иное священное, так, чтобы подсознательно ребёнок окутывался атмосферой благодати из уст той, которая родила, любит, греет и кормит его.

Одним словом, молитвенное воспитание человека – это насколько драгоценная вещь, что не знаешь, с чем её можно сравнить.

Святой Тихон Задонский говорит о том, что если мы этого не будем делать, мы будем подобны человекоубийцам, мы будем похожи на людей, которые родили, одели и вытолкали детей взашей в холодный, неуютный, незнакомый мир без всякой защиты, без дорожной карты и без хлеба на дорогу.

На этих людей похожи люди, не имеющие веры, путеводной звезды, и не умеющие призвать на помощь Того, Который всегда рядом. Поэтому призыв этот к молящемуся дитяти или к дитяти, которое хочет молиться, более обращён к нам, взрослым. Мы должны быть примером для детей, мы должны стараться потрудиться в этой области.

Быть может, ангел, твой хранитель,
Все эти слезы соберёт
И их в надзвёздную обитель
К престолу Бога отнесёт.

Молись, дитя, мужай с летами!
И дай Бог в пору поздних лет
Такими ж светлыми очами
Тебе глядеть на Божий свет!

Но если жизнь тебя измучит,
И ум, и сердце возмутит,
Но если жизнь роптать научит,
Любовь и веру погасит –

Приникни с жаркими слезами,
Креста подножье обойми:
Ты примиришься с Небесами,
С самим собою и с людьми.


Итак, дети, слышащие меня, потихонечку учитесь молиться. Взрослые, слышащие меня, потихонечку учите детей своих призывать Господа Бога.

Источник: АЗБУКА ВЕРЫ

Схиархимандрит Иоанн (Маслов) (1932–1991), один из последних глинских старцев, принадлежал к тем исключительным людям, которые соединяли в себе широкие познания, огромное трудолюбие и ясновидящую мудрость, основанную на глубокой вере.

Магистр богословия, автор множества богословских работ, он являет собой образ духовника, к которому люди обращались и обращаются, как к источнику спасения. Это был пастырь с адамантовой душой, он брал каждого из своих духовных чад за руку и вел узким спасительным путем ко Христу.

Предлагаем Вашему вниманию рассказ о юности отца Иоанна, поистине отданной Христу.

Схиархимандрит Иоанн (в миру Иван Сергеевич Маслов) родился 6 января 1932 года в деревне Потаповка Сумской области в крестьянской семье. Он появился на свет в одной из тех державшихся строгих христианских обычаев и нравов семей, в которых вырастали на Русской земле великие праведники – столпы православной веры и благочестия. Промыслительным было само рождение будущего старца в великий день навечерия Рождества Христова.

Крещен младенец был 9 января в селе Сопич в храме во имя святителя Николая Мирликийского и наречен Иоанном. Его родители, Сергей Феодотович и Ольга Савельевна, были людьми глубоко религиозными и благочестивыми, что отражалось на укладе семейной жизни (о матери своей старец впоследствии говорил, что она свято прожила жизнь).

Работали они в колхозе. Отец был бригадиром. Детей у них было девять человек, но четверо умерли в младенчестве. Сергей Феодотович очень любил Ивана и выделял его среди других своих детей (у Ивана было две старших сестры и два младших брата).

Уже в детские годы Иван обладал высокой духовной зрелостью. Друзей у него было много, однако он избегал детских игр. Часто ходил в храм Божий, куда детей приучала ходить мать. Старшая сестра его рассказывала: «Иван рос добрым, тихим, спокойным. Родители никогда его не наказывали. От матери попадало всем, а ему никогда. Всегда он был смиренный, никого не обижал».

Все, кто знал его в эти годы, говорили, что Иван отличался от других детей: «Его сразу было видно». Он обладал редкой рассудительностью, отзывчивостью и стремлением помочь ближним. В его душе смирение сочеталось с той силой духа и воли, которой подчинялись все его друзья. Ивана все слушались, даже те, кто был старше по возрасту. В драки он никогда не вступал, а, наоборот, останавливал драчунов, говоря: «Зачем ты бьешь его? Ему же больно». У деда Ивана – Феодота Александровича Маслова – было три родных брата. Один из них - Григорий Александрович, известный своей прозорливостью иеромонах Гавриил, - с 1893 года подвизался в Глинской пустыни.

После закрытия Глинской пустыни в 1922 году отец Гавриил, родной брат его деда, вернулся в деревню Потаповка.

Он предсказывал родственникам: «Поверьте, я умру, а в нашем роду будет еще монах», и они невольно размышляли о том, кто же им станет. Одна из родственниц Ивана, наблюдая за детьми, говорила: «Уже если не Сергиев Иоанн будет монахом, тогда не знаю, кто и будет». В 1941 году Иван остался в семье за старшего, так как отца забрали на фронт. С войны он не вернулся.

Мать Ивана, Ольга Савельевна, рассказывала, что еще мальчиком он стал настоящей опорой семьи, руководителем и воспитателем братьев и сестер. Все дети называли его «батькой» и слушались. Уже тогда проявилось одно из основных свойств его души – все самое трудное брать на себя, полагать душу свою за ближнего.

Ольга Савельевна (впоследствии монахиня Нина) говорила: «Он один умел так хорошо утешить мать, а ведь это так дорого стоит». Во время Великой Отечественной войны в Потаповке стоял немецкий отряд. Немцы все отбирали, в том числе и продукты. Отец Ивана загодя закопал большие бочки с зерном и бочонок с медом. Немцы везде искали продукты, протыкали землю штыками, но ничего не нашли, потому что Сергей Феодотович закопал их под порогом сарая.

Сам старец впоследствии рассказывал: «Один раз зашел к нам немец со штыком. Мы, все дети, сидели у стенки. Он к каждому штык подносил, думали, заколет, но он заглянул под кровать и ушел, нас не тронул». Немцы давали лошадей пахать землю, но к определенному часу лошадей надо было возвращать. Батюшка рассказывал: «Я пахал (ему было тогда 10 лет), а коня чуть дёрнешь, он вскачь, еле удерживал, и конь взмок. За это меня и маму немец гонял».

Так с самого детства Иван много трудился. Он сам говорил, что все умел делать: и шить, и прясть, и ткать, и вязать, и готовить, и исполнять все сельскохозяйственные работы. Любил работу. За что ни брался, все очень хорошо получалось. Много работал по ночам. Гулять никуда не ходил, но сестру отпускал, а сам вместо нее ночами вышивал, вязал носки своим младшим братьям. Сам сшил себе и братьям брюки, учил их быть аккуратными. Если дети небрежно бросали свою одежду, то Иван крепко-накрепко скручивал её и бросал под кровать в дальний угол. Такой урок запоминался надолго, и дети приучались к порядку.

Жили бедно, обуви и ткани почти не было. Сами пряли, сами ткали полотно, летом отбеливали его. Ходили в лаптях. Батюшка рассказывал, как сам плел на всю семью лапти из лыка, а из тонких веревочек – чуни. После войны был сильный голод. Особенно тяжело было весной.

Как вспоминал отец Иоанн, «ждали только крапиву». Иван придумал делать красивые рамочки для фотографий. Ему многие тогда заказывали такие рамочки. Ведь почти в каждой семье были погибшие на войне, и людям хотелось, чтобы дорогие для них фотографии были в красивой рамке.

За работу Ивану платили продуктами. Вскоре он научился крыть крыши соломой (что считалось в хозяйстве самым трудным) и стал делать это лучше всех в деревне. Мать ему помогала: подавала снопы соломы. Крыша бывала го-това за три–пять дней. Люди видели, какие добротные у Ивана получаются крыши, и многие его приглашали на работу, платили ему деньгами или давали продукты, одежду. Занимался Иван и пчеловодством. У него все получалось быстро и хорошо. Так Иван кормил всю семью. Сестра его говорила, что если бы не он, то они не выжили бы. Он был настоящим хозяином в семье. С 12 лет Иван начал работать в колхозе. Пас коров, пахал, сеял, косил, со-бирал плуги, научился делать повозки.

В школу ходил за 6 километров в село Сопич. Благодаря природной одаренности, Иван учился очень хорошо. Учителя всегда его хвалили. С детских лет отзывчивая душа Ивана горячо воспринимала всякую люд-скую беду: и болезни, и нищету, и всякую неправду. Сам необыкновенно добрый, умевший всем помочь, он ценил и проявления добра к нему.

Много лет спустя отец Иоанн со слезами благодарности рассказывал, как в детстве старушка подарила ему большое яблоко за то, что он «коровку ей пригнал». «Так я до сих пор за не? Богу молюсь, за ее доброе дело, - говорил батюшка. – Это же надо – такое яблоко мне дала».

В 1951 году Ивана призвали в армию. Служил он отлично, начальство его любило. Впоследствии батюшка говорил, что сначала хотел быть военным: «Я не думал быть монахом, хотел быть военным, да вот Бог привел». Он рассказывал, что и в армии не скрывал своей веры. Над койкой повесил икону, и никто его не ругал, наоборот, все уважали. Иван очень метко стрелял. Если были соревнования по стрельбе, то начальство назначало его, и он всегда побеждал.

При исполнении воинского долга Иван жестоко простудился и с тех пор до самой кончины нес бремя неисцелимой и опасной болезни сердца. По болезни Иван в 1952 году был уволен из армии и вернулся домой.

Чистейшая душа его стремилась к духовному совершенству, к единению со Христом. Ничто земное не могло его удовлетворить. Именно в это время Иван сподобился Божественного откровения, приоткрывая тайну которого впоследствии говорил: «Такой свет увидишь – все забудешь».

Маслов Н.В. Православное воспитание как основа русской педагогики : по трудам схиархимандрита Иоанна (Маслова). М. : ООО «САМШИТ-ИЗДАТ», 2006. С. 359–363.

Познакомиться с полным текстом книги Н.В. Маслова «Православное воспитание как основа русской педагогики» на сайте Православная Библиотека

Познакомиться с текстом книги Н.В. Маслова «Благодатный старец» на сайте Азбука Веры

Проблема

В настоящее время в церковной среде, и на уровне некоторых поместных документов, и на уровне интернет-богословия, имеет место нехорошая, противоречащая Преданию Церкви, тенденция,– неверное отношение к девству и, соответственно, монашеству, относительно брака, – абсолютизация брака и умаление девства, стремление уравнять девство и монашество с браком как якобы «равночестные и равноспасительные» пути.

В частности, стал трендом неверный стереотип о якобы «равночестности» и «равноспасительности» девства (монашества) и брака.

Тезис

Такая формулировка является спекуляцией, в ней есть заведомое лукавство или как минимум неопределённость, поскольку слово «равно» можно понимать двояко, прилагать к разному.

Оба пути «равно честны» и «равно спасительны» только в смысле факта честности и спасительности каждого из них, – в смысле оба пути равно являются честными и спасительными. Т. е. оба пути – честны; оба пути – спасительны.

Но не в смысле степени спасительности, чести, славы. Равно честными и равно спасительными они не являются. Брак – честен и спасителен. Но, честность и спасительность брака не означают его равночестности и равноспасительности с девством (монашеством). Но, и в плане чести девство (монашество) – лучше, выше, честнее, славнее, превосходнее брака; и в плане спасительности девство (монашество) – удобнее для спасения, предпочтительнее брака.

Это и естественно должно быть понятно.

Брак – естественное состояние. А девство, монашество – подвиг.

Брак – честен. Но, девство ради Господа, т. е. монашество – лучше, выше, честнее. И потому что даёт больше возможности для Богоугождения, и потому что само по себе является подвигом.

Итак, девство и монашество – выше, лучше, честнее, превосходнее брака.

Слово Божие

Говоря о браке и безбрачии, Господь сказал: «Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф. 19, 12). Т. е. указал на то, что есть люди, которые и поневоле вынуждены хранить безбрачие. Чтобы этими примерами поощрить учеников к тому, что и по воле это можно сделать.

Сам Господь не обозначил эти пути одинаково, но сказал о безбрачии: «Кто может вместить, да вместит». (Мф. 19, 12). Его слова являются императивом (побуждением), – «да вместит». И вектор Его побуждения показывает, какой путь Он указывает как лучший. И отказ от пути девства Господь обозначает не как равнозначный альтернативный выбор, а как «неспособность вместить». Невмещаемо может быть лучшее, высшее, большее, но не равное. Соответственно «неспособность вместить» не может быть равна способности вместить.

Толкования:

Свт. Иоанн Златоуст: «Христос прибавляет: могий вместити да вместит. И таким образом по неизреченной Своей кротости показывая, сколь важно соблюдение девства, и не заключая его в необходимых предписаниях закона, Он еще более воспламеняет в них любовь к нему. И этим самым Он показал совершенную возможность добродетели, чтобы тем сильнее возбудить в воле желание ее» (Беседы на Мф.).

Блж. Феофилакт Болгарский: «Господь, желая, чтобы мы добровольно осуществляли добродетель девства, говорит: „кто может вместить, да вместит". Он не принуждает соблюдать девство и не уничижает брак; Он только предпочитает девство» (Толков. на Мф. 19, 12).

«Хорошо человеку не касаться женщины... Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы... чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения... кто непоколебимо тверд в сердце своем и, не будучи стесняем нуждою, но будучи властен в своей воле, решился в сердце своем соблюдать свою деву, тот хорошо поступает. Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше» (1Кор. 7, 1-38).

Толкования:

Свт. Иоанн Златоуст: «Если ты, говорит, ищешь блага весьма превосходного, то лучше совершенно не сочетаться с женщиной; если же ищешь состояния безопасного и сообразного с твоей немощью, то вступай в брак» (Гомилия 19 на 1Кор.).

Прп. Ефрем Сирин: «говорит он о девстве, которое возвышается над всем, – поелику законы не господствуют над ним» (Толков. на 1Кор. 7, 1-2).

Блж. Феофилакт Болгарский:

«Хорошо, превосходно, говорит, если бы и всякий человек... вовсе не касался жены и оставался девственником... гораздо лучше не выдавать замуж; ибо это совершенство в добром... как девство выше первого брака, так первый брак выше второго...» (Толков. на 1 Кор., гл. 7).

Читать подробнее в источнике: Сайт храма вмч Димитрия Солунского д. Ивакино Можайского благочиния Московской епархии

Одной из разновидностей гнушения ближним является осуждение брака. Такой взгляд на брак может появиться только у человека, который не понял самого главного: христианство вообще не знает и не принимает безбрачного состояния, потому что само девство есть духовный брак, самый настоящий, не метафорический. Святитель Григорий даже позволял себе говорить о брачном контракте с Богом: «Душа, прилепившаяся к Господу, чтобы быть с Ним единым духом, заключив как бы некоторый договор совместной жизни, — Его одного любить всем сердцем и душею, не будет уже прилепляться к блуду, чтобы не быть одним с ним телом».

Если реален Бог, — а Он слишком реален, — если реален человек, горящий к Нему любовью, если реален диалог любви Бога и человека, — а подвижники свидетельствуют подлинность этого диалога и своей жизнью, и своим обликом, — значит, перед нами — подлинный брак, идеальный брачный союз, потому что он бескорыстен и вечен. А потому неправильно возводить наименование монах к прилагательному μόνος 'одинокий' — это верно лингвистически, но не по сути. Лучше сказать так: 'монах' значит 'однолюб'. Монахи не холосты и не одиноки, они в очень серьёзном и ответственном брачном состоянии (хотя брак серьёзен и ответственен по определению).

Но мы все прекрасно знаем, как устойчиво и живуче противопоставление монашества и семейной жизни. Почему так?

Почему миряне не любят монахов, это не так важно. Чаще всего это от непонимания или нежелания понимать; в любом случае тут мы найдём больше эмоций, чем мыслей. А вот претензии монахов иногда оформляются в чёткую позицию, главный элемент которой — подозрительное отношение к телесному общению супругов. Размышления на этот счёт мы можем встретить у многих писателей-аскетов. Изданные и широко распространённые, эти тексты смущают многих христианских супругов, но важно понять их происхождение: эти тексты — часть иноческих духовных упражнений, размышлений на темы тленности и греховного поражения человека и всего космоса, одним словом, монашеская дидактика, и как таковая эта дидактика полезна и хороша на своём месте, но возводить её в абсолют неразумно и даже вредно.

Брак и девство так тесно связаны, что пренебрежение одним элементом влечёт гибель и разложение другого. Брак объясняет девственный подвиг, девственная жизнь обосновывает брак. Подлинное девство не противостоит браку, но само, являясь идеальным браком, вытягивает естественный брак к его подлинной высоте и цельности. Там, где нет этой устремлённости, где естественному браку некуда расти, опошляется и профанируется сама идея брака. «Ибо брак не бесчестен потому только, — говорит святитель Григорий Богослов, — что девство честнее его. Я буду подражать Христу, чистому Невестоводителю и Жениху, Который чудодействует на браке, и Своим присутствием доставляет честь супружеству».

<...>

В начале прошлого века протоиерей П. И. Алфеев писал: «Идеал христианского брака вытекает из идеала христианского девства. Там, где девство попирается, загрязняется и низвергается с высоты своего нравственного величия чистоты и святости, там и брак разрушается». Когда опускают верхнюю планку нравственных ценностей, это влечёт за собой деформацию всего строя жизни. Г. К. Честертон для подтверждения подобной мысли написал даже целый роман — «Возвращение Дон Кихота», который закончил удивительными словами: «Одно я знаю точно, хотя многие посмеялись бы. Когда возвращаются монахи, возвращается брак».

В хоровом пении есть неписаный закон, хорошо известный музыкантам: верхний голос в хоре должен петь позиционно чуть-чуть выше общей тональности, тогда хору будет удобно, не понижая, спеть произведение в своей тональности. Когда в обществе унижают монашество (часто сами монахи), стараются приспособить это служение под какие-то социальные или даже просветительские задачи, это обязательно очень плохо скажется на институте семьи. «Можно слышать иной раз такое суждение: мы не понимаем смысла тех женских монастырей, где, по-видимому, отсутствует служение ближним, — пишет в своём дневнике священномученик Арсений (Жадановский), — ответ на это пусть даст самое название сих обителей, какое часто у нас на Руси им усваивается. Они часто называются у нас "девичьими", обозначая этим, что девственная чистота есть их призвание, их служение Господу. Неизъяснимо высоко служение страждущему человечеству, но выработка чистоты сердца — должна быть первою и непременною целью всех без исключения женских обителей и при этом такой целью, которая иной раз может оказаться достаточной для спасения. Без этой первой цели и вторая, то есть служение ближним, будет выполняема по принуждению, с ропотом, будет мертва и неплодоносна».

По мнению Отцов, даже проблема демографии напрямую зависит от девственного служения: «Если кто думает, что род человеческий вследствие посвящения девиц уменьшается, — рассуждает святитель Амвросий, — то пусть обратит внимание на следующее обстоятельство: где мало дев, там меньше и людей; а где стремление к целомудрию сильнее, там бывает сравнительно больше людей <…> По опыту самой вселенной, девственный образ жизни не считается вредным, особенно после того, как чрез Деву пришло спасение, оплодотворившее римскую землю».

Прочитать полную версию статьи на сайте АЗБУКА ВЕРЫ