Было это в 1990 году. Майская Рязань принимала первый фестиваль воздушных шаров. Они величественно парили в небе под музыку Жан Мишель Жара. Горожане, пришедшие на центральный стадион города, были в восторге. Среди них и я.
⠀
В конце мероприятия ведущий объявил, что завтра можно будет покататься на воздушных шарах. Правда, не сообщил где.
⠀
Я ринулся выяснять место, где можно будет подняться в воздух вместе с отважными воздухоплавателями. В голове мелькали картины из произведений Жюля Верна.
⠀
Но никто из собиравших свою амуницию пилотов не мог ничего толком сказать про завтрашний день. Некоторые вообще были иностранцами.
⠀
Я проник в администрацию, которая располагалась под трибунами стадиона. Коридор таинственно изгибался, уходя вглубь. Тихо, прохладно, пустынно. И никого.
⠀
Я начал нажимать подряд на все ручки дверей: закрыто, закрыто, закрыто. И тут — о, чудо — дверь поддалась. Я зашёл внутрь. Кажется, приёмная. Тоже никого, но из приоткрытой двери директора стадиона доносился звук телевизора. Там кто-то был.
⠀
Постучался, захожу. Посреди кабинета сидит... Михаил Боярский и смотрит футбол. Шляпа, усы, «ланфрен-ланфра» — всё как на плакате из журнала «Ровесник».
⠀
— Здравствуйте. Простите, Вы не знаете, где завтра будут проводиться полёты на воздушных шарах? — спрашиваю.
— Нет, — отвечает Михаил Боярский.
⠀
Я вышел, ещё не теряя надежды найти источник информации. Было такое ощущение, что я только что заглянул в параллельную вселенную. И не был к этому готов.
⠀
Да вы и сами, наверняка, знаете — иногда линии жизни делают причудливые изгибы и происходит то, чего не ожидаешь. Разное. Неожиданное. И приготовиться к этому невозможно.
⠀
Да и не нужно, наверное. Ведь любая подготовка — это просчитывание вариантов. А у Вселенной компьютер помощнее нашего. И в любом случае, всё сложится по-другому.
⠀
Прошло несколько десятков лет, а я так и не знаю, что бы я мог спросить в тот день у Михаила Боярского.
⠀
На воздушном шаре я так и не покатался. Ну и ладно.
⠀
⠀
В конце мероприятия ведущий объявил, что завтра можно будет покататься на воздушных шарах. Правда, не сообщил где.
⠀
Я ринулся выяснять место, где можно будет подняться в воздух вместе с отважными воздухоплавателями. В голове мелькали картины из произведений Жюля Верна.
⠀
Но никто из собиравших свою амуницию пилотов не мог ничего толком сказать про завтрашний день. Некоторые вообще были иностранцами.
⠀
Я проник в администрацию, которая располагалась под трибунами стадиона. Коридор таинственно изгибался, уходя вглубь. Тихо, прохладно, пустынно. И никого.
⠀
Я начал нажимать подряд на все ручки дверей: закрыто, закрыто, закрыто. И тут — о, чудо — дверь поддалась. Я зашёл внутрь. Кажется, приёмная. Тоже никого, но из приоткрытой двери директора стадиона доносился звук телевизора. Там кто-то был.
⠀
Постучался, захожу. Посреди кабинета сидит... Михаил Боярский и смотрит футбол. Шляпа, усы, «ланфрен-ланфра» — всё как на плакате из журнала «Ровесник».
⠀
— Здравствуйте. Простите, Вы не знаете, где завтра будут проводиться полёты на воздушных шарах? — спрашиваю.
— Нет, — отвечает Михаил Боярский.
⠀
Я вышел, ещё не теряя надежды найти источник информации. Было такое ощущение, что я только что заглянул в параллельную вселенную. И не был к этому готов.
⠀
Да вы и сами, наверняка, знаете — иногда линии жизни делают причудливые изгибы и происходит то, чего не ожидаешь. Разное. Неожиданное. И приготовиться к этому невозможно.
⠀
Да и не нужно, наверное. Ведь любая подготовка — это просчитывание вариантов. А у Вселенной компьютер помощнее нашего. И в любом случае, всё сложится по-другому.
⠀
Прошло несколько десятков лет, а я так и не знаю, что бы я мог спросить в тот день у Михаила Боярского.
⠀
На воздушном шаре я так и не покатался. Ну и ладно.
⠀